Истина

— Благодарю тебя очень, мой другъ, за твои старанія, — прибавилъ онъ. — Я понимаю всю важность того, что сказалъ этотъ ребенокъ. Но, видишь ли, я не могу примириться съ мыслью, что моя судьба зависитъ отъ того, что скажутъ или чего не скажутъ, разъ я знаю, что за мною нтъ никакой вины. Для меня это ясно, какъ Божій день.

Маркъ разсмялся, счастливый тмъ, что его другъ такъ спокоенъ. Онъ теперь вполн раздлялъ его увренность. Поговоривъ съ нимъ еще нсколько минутъ, онъ удалился, но сейчасъ же вернулся, чтобы спросить:

— А красавецъ Морезенъ былъ у тебя наконецъ?

— Нтъ, еще не былъ.

— Значитъ, онъ ршилъ разузнать сперва всеобщее мнніе городка. Сегодня утромъ онъ бесдовалъ съ отцомъ Крабо, потомъ съ мадемуазель Рузеръ. А теперь, пока я ходилъ по городу, мн казалось, что я видлъ его еще раза два, какъ онъ тихонько прокрадывался въ улицу Капуциновъ, а затмъ шелъ къ мэру… Онъ старательно разнюхиваетъ почву, чтобы какъ-нибудь не очутиться на сторон мене сильныхъ.

Симонъ, все время сохранявшій спокойствіе, теперь невольно сдлалъ нетерпливое движеніе, потому что въ немъ были сильно развита боязнь и почтеніе къ своему начальству. Во всей этой исторіи онъ больше всего боялся, какъ бы на него не взглянули косо и, пожалуй, не лишили его мста. Онъ собирался сообщить Марку о своихъ опасеніяхъ, какъ вдругъ въ комнату вошелъ Морезенъ, съ озабоченнымъ и холоднымъ видомъ. Онъ наконецъ ршился придти къ товарищу.

— Да, господинъ Симонъ, я пришелъ къ вамъ по поводу этого ужаснаго происшествія. Я въ отчаяніи и за васъ, и за школу, и за всхъ насъ. Это очень серьезный случай, очень серьезный…

Онъ выпрямился, насколько ему позволялъ его маленькій ростъ, и слова его вылетали раздльно, съ повышенною рзкостью и даже строгостью. Марку онъ холодно пожалъ руку; онъ зналъ, что его начальникъ, инспекторъ академіи Баразеръ, очень любитъ и цнитъ Марка, поэтому онъ не позволилъ себ по отношенію къ нему никакой рзкой выходки, а только смотрлъ на него черезъ пенснэ, какъ будто приглашая его уйти. Марку становилось неловко, и онъ вышелъ, хотя ему было непріятно оставить Симона наедин съ этимъ господиномъ; онъ замтилъ, какъ его товарищъ поблднлъ передъ начальникомъ, отъ котораго завислъ; у него пропало все самообладаніе, выказанное имъ поутру. Маркъ вернулся домой подъ тяжелымъ впечатлніемъ неблагожелательнаго отношенія этого Морезена, въ которомъ онъ угадывалъ негодяя.

Вечеръ прошелъ тихо. Ни госпожа Дюпаркъ, ни госпожа Бертеро не обмолвились ни словомъ о преступленіи; въ домик старушекъ господствовало полное спокойствіе, какъ будто сюда не проникло даже малйшее вяніе тхъ трагическихъ событій, которыя происходили въ городк. Маркъ счелъ за лучшее тоже ничего не говорить о томъ, какъ онъ провелъ свой день. Вечеромъ, когда онъ остался одинъ съ женою, Маркъ сказалъ ей, что вполн спокоенъ насчетъ участи Симона. Женевьева очень обрадовалась такому повороту дла, и они еще долго дружески бесдовали, такъ какъ въ продолженіе дня имъ не удавалось перекинуться словомъ, и они должны были постоянно держаться насторож. Только ночью супруги опять чувствовали взаимную близость и на утро вставали бодрые и спокойные. На слдующій день Маркъ былъ пораженъ, прочитавъ въ «Маленькомъ Бомонц» отвратительную статью противъ Симона. Онъ вспомнилъ то, что было написано наканун: сколько сочувствія выражалось по адресу учителя, — и вдругъ достаточно было одного дня, чтобы все измнилось: еврея отдавали на поруганіе безъ малйшей застнчивости; его открыто обвиняли въ совершеніи ужаснаго преступленія, подтасовывая всевозможные факты и небывалыя улики. Что же такое произошло, какое ужасное вліяніе вызвало эту статью, пропитанную ядомъ клеветы, искусно построенную, чтобы погубить еврея въ глазахъ невжественнаго народа, всегда падкаго на ложь? Получалась цлая мелодрама, съ таинственными осложненіями, невроятными сказочными подробностями; Маркъ сознавалъ, что эта гнусная легенда сойдетъ за дйствительность, за истинную правду, съ которою никто не захочетъ разстаться. Когда онъ дочиталъ статью до конца, то почувствовалъ, что гд-то во мрак невидимыя силы творили незримую гнусную работу, что за эти сутки было ршено погубить несчастнаго еврея и такимъ образомъ спасти неизвстнаго преступника.

Между тмъ никакого особеннаго событія не произошло; судебныя власти не показывались, жандармы попрежнему сторожили только комнату, гд совершено было преступленіе, и гд несчастная жертва ожидала, чтобы ее наконецъ предали земл. Наканун было произведено судебное вскрытіе, которое только подтвердило догадки о гнусномъ насиліи, сообщивъ самыя зврскія подробности. Зефиренъ былъ задушенъ, на что указывали синеватые слды пальцевъ на ше, похожіе на темныя дыры. Похороны были назначены въ тотъ же день посл обда; разныя приготовленія указывали на то, что церемонія похоронъ устраивалась грандіозная и должна была явиться какъ бы демонстраціею; говорили, что на ней будутъ присутствовать вс власти и вс товарищи маленькаго Зефирена, а также ученики школы братьевъ.