Истина

— Симонъ! Я знаю Симона! Онъ учился вмст со мною въ гимназіи; онъ на два года старше меня. Я не видалъ боле добраго, боле разумнаго человка. Этого несчастнаго племянника, католика, онъ призрлъ и оставилъ его у братьевъ по чувству деликатности… Ужасно! Такое несчастье!

Маркъ всталъ, дрожа всмъ тломъ, и прибавилъ:

— Я пойду къ нему… Я хочу знать, какъ все случилось, и поддержать его въ несчасть.

Госложа Дюпаркъ, не слушая, что онъ говоритъ, торопила дочь и внучку, которыя по ходу одвали шляпы. Только что раздался послдній ударъ благовста среди мрачной тишины пустыннаго квартала. Оставивъ Луизу на попеченіи Пелажи, Маркъ тоже вышелъ изъ дому.

Начальная школа въ Мальбуа, недавно построенная, состояла изъ двухъ флигелей: въ одномъ обучались мальчики, въ другомъ — двочки. Школа находилась на площади Республики, напротивъ ратуши, только что отстроенной въ такомъ же род. Большая улица, находившаяся на дорог изъ Бомона въ Жонвиль, шла между школой и ратупюй; оба строенія, выбленныя блоснжной краской, составляли гордость жителей Мальбуа. Большая улица являлась торговымъ центромъ и проходила до самой приходской церкви св. Мартина; она была очень оживлена: по ней катились экипажи, и сновала масса народа. За школой наступало сразу затишье; на пустынной улиц между булыжниками мостовой росла трава. Маленькая Короткая улица, на которой находились только церковный домъ и торговля канцелярскими принадлежностями госпожъ Миломъ, соединяла площадь Республики съ площадью Капуциновъ. Марку пришлось пройти всего нсколько шаговъ.

Дв рекреаціонныя залы выходили на Короткую улицу и были раздлены двумя узенькими садами, которые сохранили — одинъ для учителя, другой для учительницы. Въ самомъ нижнемъ этаж флигеля школы для мальчиковъ, на углу двора, Симонъ отвелъ небольшую комнатку Зефирену, когда взялъ его къ себ. Ребенокъ былъ племянникомъ его жены, еврейки Рахили Леманъ, дочери многочисленнаго семейства-портныхъ, жившаго въ грязномъ углу на улиц Тру, самой ужасной улиц во всемъ Мальбуа. Отецъ Зефирена, Даніилъ Леманъ, былъ на пятнадцать лтъ моложе своего брата, портного; онъ занимался слесарнымъ мастерствомъ и женился по любви на сирот, католичк, Маріи Прюнье, воспитанниц сестеръ, портних. Они обожали другъ друга, и когда родился Зефиренъ, родители его не окрестили, — ребенокъ не принадлежалъ ни къ какой религіи; ни отецъ, ни мать не хотли огорчить другъ друга, отдавъ его своему Богу. На шестой годъ Даніилъ погибъ ужасною смертью — его зацпило маховое колесо, и онъ умеръ на глазахъ жены, которая принесла ему завтракъ въ мастерскую. Марія, подавленная горемъ, отдалась съ новымъ рвеніемъ той религіи, въ которой была воспитана, видя въ ужасной смерти мужа наказаніе свыше; она окрестила сына и помстила его въ школу братьевъ.

Самое ужасное было то, что ребенокъ росъ горбатымъ, вроятно, благодаря отдаленной наслдственности; но мать видла въ этомъ гнвъ Божій за то, что, несмотря на вс свои старанія, не могла вытравить изъ своего сердца воспоминанія о погибшемъ, обожаемомъ муж. Внутреннія страданія, огорченія и страхъ подорвали ея здоровье; она умерла, когда Зефирену было одиннадцать лтъ, и онъ приготовился къ конфирмаціи. Тогда Симонъ, несмотря на свою бдность, взялъ его къ себ ради того, чтобы мальчикъ не сдлался обузой родителямъ его жены; онъ былъ очень добрый, очень терпимый и довольствовался тмъ, что пріютилъ и кормилъ его, не мшая ему посщать школу братьевъ и не препятствуя его конфирмаціи.

Маленькая комнатка, въ которой помщался Зефиренъ, была прежде кладовой; ее убрали и отдлали, такъ что она имла очень чистенькій видъ; окно выходило на улицу за школой, на самую пустынную ея часть. Въ это утро младшій учитель Миньо, жившій въ верхнемъ этаж школы, въ семь часовъ вышелъ на улицу и удивился, увидвъ, что окно въ комнату мальчика открыто настежь.

Миньо былъ страстный рыболовъ и, пользуясь наступившими каникулами, вышелъ на рыбную ловлю въ соломенной шляп и старомъ пиджак, съ палкой на плеч, направляясь къ узенькой рчк Верпиль, перескающей промышленный кварталъ Мальбуа. Онъ былъ сынъ крестьянина и поступилъ въ нормальную школу, какъ поступилъ бы и въ семинарію, чтобы избжать тяжелой деревенской работы; блокурый, съ коротко остриженными волосами, съ широкимъ лицомъ, изрытымъ оспою, онъ производилъ впечатлніе суроваго человка, хотя, въ сущности, онъ былъ скоре добръ, искренно желая преуспвать на служб. Ему было двадцать пять лтъ, но онъ не торопился съ женитьбой, ожидая, что будетъ дальше, и полагаясь во всемъ на судьбу. Широко раскрытое окно комнаты Зефирена настолько его поразило, что онъ подошелъ и заглянулъ въ него, хотя само по себ открытое окно не представляло ничего необыкновеннаго, потому что мальчикъ любилъ рано вставать.

Ужасъ приковалъ Миньо къ мсту, и онъ закричалъ вн себя:

— Господи! Несчастный ребенокъ! Господи, Боже мой! Что же это?! Какое ужасное несчастье!