Истина

Это былъ Маркъ, который только что подосплъ и, увидвъ несчастную жертву, не могъ воздержаться отъ крика ужаса и отвращенія. Не слушая объясненій учительницы, онъ отстранилъ ее и вскочилъ въ окно, желая лично судить о томъ, что случилось. Его удивило присутствіе обоихъ духовныхъ лицъ; онъ узналъ отъ Миньо, что ихъ позвала мадемуазель Рузеръ, замтивъ, какъ они проходили по улиц въ то время, когда открылось ужасное преступленіе.

— Не прикасайтесь и не передвигайте ничего, — воскликнулъ Маркъ. — Надо послать сейчасъ же за мэромъ и полиціей.

У окна начала собираться толпа; какой-то молодой человкъ взялся исполнить порученіе и побжалъ со всхъ ногъ, между тмъ какъ Маркъ продолжалъ осматривать комнату. Передъ тломъ стоялъ братъ Фульгентій, съ выраженіемъ глубокаго горя; глаза его были полны слезъ; его нервная натура не могла выносить такого зрлища. Маркъ былъ тронутъ его горемъ; онъ самъ содрогался отъ ужасныхъ подробностей преступленія, которыя были налицо и указывали на страшный, противоестественный грхъ, на гнусное насиліе, совершенное надъ несчастнымъ ребенкомъ. Поздне онъ вспомнилъ о томъ подозрніи, которое зародилось у него въ ум. Вскор его вниманіе было отвлечено въ сторону отца Филибена, который все стоялъ и держалъ въ рук смятый обрывокъ газеты и листокъ прописей. Іезуитъ заглянулъ было подъ кровать, но тотчасъ же вернулся на прежнее мсто.

— Посмотрите! — сказалъ онъ имъ, протягивая бумажки, — вотъ что я нашелъ на полу, въ вид свернутаго комка; весьма вроятно, что убійца пытался засунуть эту бумагу въ ротъ своей жертвы, чтобы заглушить крики ребенка. Ему это не удалось, и онъ его задушилъ… Видите ли, на этомъ листк прописей, смоченныхъ слюною, видны слды зубовъ несчастнаго мальчика… Не правда ли, господинъ Миньо, — комокъ лежалъ неподалеку отъ этой ножки стола?

— О, да, такъ оно и было, — сказалъ учитель: — я сейчасъ же замтилъ бумажку, какъ только вскочилъ въ комнату.

Когда онъ подошелъ, чтобы еще разъ посмотрть листокъ прописей, въ немъ зародилось смутное чувство удивленія: онъ замтилъ, что одинъ уголъ, правый верхній, былъ оторванъ. Ему казалось, что этотъ уголъ не былъ оторванъ, когда іезуитъ показывалъ ему бумажку въ первый разъ. Но весьма вроятно, что уголъ находился между его толстыми пальцами, державшими тоненькій листокъ. Память отказывалась дать точное указаніе, и онъ самъ не былъ увренъ относительно этой подробности.

Маркъ между тмъ взялъ листокъ прописей и проговорилъ, какъ бы разсуждая вслухъ:

— Да, видно, что зубы впились въ бумажку… О, это указаніе не поведетъ ни къ чему? мало ли прописей продаютъ въ лавкахъ? литографскій отпечатокъ ничего не доказываетъ… Да, но здсь внизу есть какая-то надпись, иниціалы, которыхъ нельзя разобрать.

Отецъ Филибенъ подошелъ, не торопясь.

— Вы говорите: надпись? Мн показалось, что это просто чернильное пятно, которое расплылось отъ слюны…

— Чернильное пятно? Нтъ. Здсь видны чьи-то иниціалы, но ихъ совершенно нельзя разобрать.

Маркъ замтилъ оторванный кусокъ.

— Здсь недостаетъ угла. Вроятно, онъ откушенъ… Вы нашли этотъ кусочекъ?

Отецъ Филибенъ отвтилъ, что не искалъ его. Онъ снова расправилъ газетный листъ и тщательно его осмотрлъ, а Миньо сталъ искать кусокъ бумажки на полу. Нигд ничего не нашли. Впрочемъ, этому не придали особеннаго значенія. Маркъ вполн раздлялъ мнніе духовныхъ отцовъ, что преступникъ испугался криковъ ребенка и задушилъ его, посл того, какъ старался заткнуть ему ротъ скомканной бумажкой. Непонятно было, какимъ образомъ вмст съ газетнымъ листомъ захваченъ былъ листъ прописей. Номеръ «Маленькаго Бомонца» могъ находиться въ любомъ карман, и въ этомъ не было ничего удивительнаго. Но откуда взялись прописи? Почему ихъ смяли вмст съ газетой? Высказывались всевозможныя предположенія; судебной власти предстояло разршить это обстоятельство и раскрыть истину.

Маркъ почувствовалъ дуновеніе грозной бури среди мрака, которымъ была окружена страшная драма.

— Ахъ! — вырвался у него невольный вздохъ. — Какое ужасное чудовище скрывается въ этой злодйской драм!

Около окна продолжалъ толпиться народъ; сестры Миломъ прибжали изъ своей писчебумажной лавочки, которая находилась по сосдству: ихъ привлекла толпа народа. Старшая, госпожа Александръ, была высокая блондинка, очень добродушная; вторая, брюнетка, госпожа Эдуардъ, была также высокаго роста, но совершенно смуглая; он особенно взволновались происшедшимъ, потому что сынъ младшей, Викторъ, посщалъ школу братьевъ, между тмъ какъ Себастіанъ, сынъ старшей, учился въ школ Симона. Он слушали сообщенія учительницы Рузеръ, которая, стоя посреди цлой группы любопытныхъ, сообщала разныя подробности въ ожиданіи прибытія мэра и полиціи.

— Вчера я пошла въ часовню Капуциновъ, чтобы присутствовать при вынос Св. Даровъ; церемонія была необыкновенно трогательная, и несчастный Зефиренъ стоялъ среди своихъ товарищей; вс они недавно конфирмовались. Мы невольно имъ залюбовались, — такой онъ былъ прелестный, словно ангельчикъ.