Истина

Знакомых было море. Городок небольшой, 20-22 тысячи населения. Черные трубы котельной СУ далеко было видно. Степан вышел на финишную прямую – улицу Дятлова, окраина. До СУ оставалось метров триста. Высокий деревянный забор, будка сторожа. рядом лес. Место было красивое.

– Привет! – кивнул Степан сторожу.

Пантелеев, сторож, ничего не ответил, но это не значило, что он не слышал. Степан прошел в цех, переоделся в рабочее. В конторке почти вся смена собралась, мастера еще не было.

– Привет! – прошел Степан на свое место, слева от двери третий стул

– Что опаздываешь? – ехидно улыбаясь, спросил Олег, сварщик.

Степан ничего не ответил, отвернулся.

– Что-то глаза у тебя, Степан, красные, – не унимался Олег.

– Может, срать хочу! – сказал как отрезал Степан.

Степан хотел спросить: а у тебя не бывают глаза красными, – но не стал с говном связываться. Олег тоже выпивал, но сегодня был трезв, как стеклышко. Олег работал в СУ уже лет десять. 32 года. Смеющееся рыхлое лицо, бегающие маленькие глазки

Степан тоже не против был кого-нибудь разыграть, подшутить, но сегодня было не до шуток. Опять затошнило. Светляков Геннадий Петрович, мастер, с черной папкой под мышкой прошел в конторку, сел за стол и уткнулся в чертежи. Геннадий Петрович был крупный мужчина с простодушным, наивным лицом. Он никогда не повышал голоса. «Светлячок» – ласково все звали его в смене за глаза. Геннадий Петрович знал о своем прозвище, не обижался. Работал он в СУ второй год, женат, была дочь, два года.

– Начнем, – внятно произнес Геннадий Петрович.

И начинал он разнарядку всегда со сварщиков – с Логинова:

– Андрей, диффузор. Степан, полумуфта.

«Не до полумуфты мне сегодня», – чуть не ляпнул Степан, забывшись. Тяжело было с похмелья работать, но как-нибудь.

Срочной работы не было, объявлений не было, Геннадий Петрович быстро провел разнарядку.

– Расписывайтесь, – достал он из стола тетрадь по технике безопасности.

Степан глубоко вздохнул, набрал в легкие воздуха, чтобы не дышать перегаром на мастера, расписался – выдохнул.

По сложившийся традиции после разнарядки был небольшой перекур. В курилке, за листогибочным станком, собрались все, кроме Логинова. Андрей сразу приступил к работе. Он был не в настроении, второй день с женой выяснял отношения. Андрей в прошлом году демобилизовался, был небольшого роста, худощавый – как подросток.

– Хотел я поймать лошадь, а она мне не дается, – рассказывал Пантелеев сон, подслеповато щурясь.

Пантелеев был уже как два года на пенсии. Страшно худой. Лицо – точно моченое яблоко. Во рту ни одного своего зуба, протезы.

– Плохо ловишь, Алексей! – локтем толкнул Пашка сидевшего рядом Пантелеева. – Эх ты!

Пашка еще не ходил в армию, молодой, работать не хотел, хитрил, все прятался. Степан не любил таких, себе на уме, людей.

– Ловить надо было! – сетовал Пашка.

Степан отмалчивался, но не выдержал:

– Что ты к нему пристал? Тебе нужно, ты и лови! Ты, Пашка, лучше скажи: когда будешь работать?

– …Когда-нибудь.

– А мне кажется, что никогда, – заключил Степан. – Мать у тебя большой человек, начальник торгового дома. Зачем тебе работать? А что тебе говорить: у тебя в одно ухо залетает, из другого вылетает.

Перекур закончился. Заработали ножницы. Сергей по прозвищу Мотыль рубил пластины на пилораму. Мотыль был свой человек: выпивал и работал. С Васиным Степан не мог найти общий язык. Васин человек был неплохой, но все один, чурался, не пил. Васин был опытный слесарь, через пять лет на пенсию.

Прежде чем варить полумуфту, Степан на всякий случай сходил в кузницу в надежде на опохмелку: кузнец иногда приносил на работу брагу. С выпивкой, однако, ничего не получилось.

При хорошем здоровье, добросовестном отношении к труду работы с полумуфтой было на два часа, не больше. Степан не торопился, думал до обеда с работой протянуть; медленно, очень медленно менял электрод – тянул резину. Временами Степан забывался, работал как во сне. Стучало в висках. Мучила жажда. Степан держался, работал: важно было начать, распечатать смену, а там легче будет.

– Перекур! – закричал Корнилов, водитель автопогрузчика.

Наконец-то! Степан откинул щиток. 15 минут десятого.

– Иди сюда! – махал Корнилов рукой, звал в курилку.

Корнилов уже был в годах. Деятельная натура: помимо своей основной работы водителя, Алексей помогал слесарям, что называется, подрабатывал. Собрав приличную аудиторию, Алексей в который раз принимался доказывать, что надо в первую очередь поднимать сельское хозяйство, в противном случае улучшения в экономике не будет.

Степан не знал, куда деваться от политики: дома по телевизору политика, на работе-политика. Надоело. Зачем надо было переходить на рыночные отношения? Степан был против рынка. За ценами не угнаться. Кому нужен такой рынок?!. Ни поесть, ни выпить… Зарплата – только на жратву. В городе официально было зарегистрировано пять безработных. Устроиться на работу теперь было не просто. Жизнь настала, даже работать не хотелось. Степан последним вышел из курилки.