Истина стоит жизни

Однако никаких намерений относительно повышения Бертона по службе в Форейн Оффис не имелось. Дельный и талантливый, инициативный и самостоятельный, этот человек был превосходен на консульском посту, что же касается службы в самом министерстве, то тут эти качества были бы вовсе не к месту. Бертону до сих пор не могли простить дерзкой критики, которой он еще в 1859 году подверг политику министерства в районе Аденского залива. Правда, все замечания Бертона, изложенные тогда в его докладной записке по поводу конфликта между маскатским имамом и султаном Занзибара, были учтены и все его предложения проведены в жизнь, но только долгое время спустя, когда они, переварившись в канцелярской кухне, появились на свет божий как ее первородный продукт, без всякого намека на постороннее авторство. Такова уж природа плутократических режимов: тот, кто, находясь где-то внизу, начинает подавать «идеи», никогда не попадет наверх — он внушает обитателям верхов подозрение и даже опаску как возможный конкурент, грозящий протиснуться на высокие посты и столкнуть тех, кто их занимает. Вот если бы он расшибался в лепешку, выполняя лишь волю вышестоящих, тогда он был бы замечен и обласкан. Увы, для Бертона этот путь был закрыт: он слишком хорошо понимал, что указания свыше часто бывали недальновидны, а порой просто глупы, что в них большей частью выражалась не забота о широких имперских интересах, а прозрачные соображения местной кратковременной выгоды или личной корысти.

Итак, Бертону было написано на роду оставаться консулом до конца своей дипломатической карьеры. Но ведь одно дело быть консулом в глуши, среди тропических болот, другое дело — где-нибудь на Средиземном море…

Бедняжка Изабелла жила у своих родителей в незавидном положении соломенной вдовы. Она не переставала умолять мужа взять ее к себе, но Ричард и слушать не желал об этом. Единственное, что скрашивало безрадостное существование Изабеллы, были заботы об издании его сочинений. В 1863 году вышли в свет двухтомные «Странствия по Западной Африке», а вскоре почта доставила новую рукопись — книгу народной мудрости западноафриканских негров, содержащую 2859 записанных Бертоном пословиц, поговорок и философских аллегорий.

Изабелла гордилась своим участием в трудах мужа, но в конце концов жизнь в разлуке стала ей невыносима. Собравшись с духом, она явилась в Министерство иностранных дел и излила свое горе перед высоким чиновником, бывавшим в доме Эранделлов, который ведал восточными делами. Последовало предоставление консулу Бертону длительного отпуска, который, как надеялась Изабелла, можно будет посвятить хлопотам о его новом назначении. Вероятно, этот план легко бы осуществился, если бы по прибытии Бертона в Лондон его не захватили другие дела, заставившие его на время забыть и о семейном счастье, и о видах на карьеру.

* * *

Едва капитан Спик доложил в Королевском географическом обществе о результатах своей экспедиции на поиски истоков Нила, как в европейской печати появилось выступление итальянца Чиано, опровергавшее версию Спика. Никто не ведал до сей поры, кто такой Чиано и откуда он взялся, но этот пробел в знаниях образованной публики был восполнен некоторыми французскими газетами, которые с большой похвалой отзывались о заслугах итальянского географа, крупнейшего, заверяли они, научного авторитета по вопросам Нильского бассейна.

Чиано утверждал, что виденная Спиком река, вытекающая из озера Виктория-Ньянца, вовсе не Нил. У порогов Карума, где английский путешественник отошел от этой реки, она по его же собственному описанию была весьма полноводной и текла на запад. Спик же направился на север и где-то возле Апуддо снова вышел к реке. Но здесь река, которую увидел Спик, — теперь уже несомненно Нил — была далеко не столь многоводна, как первая. По пути англичане пересекли горную страну, которая, как должно быть понятно каждому географу, образовывала водораздел между той рекой, которую Спик видел вначале, и подлинным Нилом. Кроме того, Спик и Грант неправильно определили координаты знаменитого тамаринда, на котором итальянский исследователь вырезал свое имя, преувеличив его широту и тем самым умышленно преуменьшив заслугу своего иностранного коллеги, единственно из зависти к его выдающемуся успеху…

Аргументация Чиано, особенно в своей последней части, не блистала убедительностью, но тем не менее его выступление против Спика было встречено с большим интересом не только в Италии, но также во Франции и во всей Европе. Вопрос об истоках Нила, в этот век ликвидации последних белых пятен на географической карте мира, живо интересовал читающую публику, и даже в самой Англии многие газеты выходили с сенсационными заголовками: «Итальянец Чиано опровергает Спика!» «Нил не может вытекать из Виктории-Ньянцы». В ученый спор были вовлечены все географы Европы и Америки, когда-либо имевшие отношение к спорному вопросу, а также никогда к нему отношения не имевшие.