Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников

«Кто оставил какой-то след у меня в душе»

— Кто вообще были ваши, — спрашивает Зализняка Владимир Андреевич Успенский, — хотел я сказать «учителя», но вспомнил…

ААЗ: Ну, разумеется, надо сказать «учители»!

ВАУ: Да. Но вспомнил мой замечательный диалог с Михаилом Леоновичем Гаспаровым, публичный. Где-то, на какой-то конференции я сказал что-то такое: «Мои учителя учили меня говорить не „профессора“, а „профессоры“. Заслуженные академики на мехмате». И такой раздался тихий голос Михаила Леоновича из какого-то пятого ряда. Он сказал: «Ну, предполагаю, что это были ваши не учителя, а учители». И был абсолютно прав. Так вот, кто были ваши учители и кто в большей мере на вас повлиял? Если таковые были вообще.

ААЗ: Были, конечно.

ВАУ: Кого вы пожелали бы назвать?

ААЗ: Прежде всего Смирницкого Александра Ивановича. Я даже писал у него курсовую.

ВАУ: На каком курсе?

ААЗ: На втором или на третьем…

ВАУ: О чем?

ААЗ: Ну, о древнеанглийском. О древнеанглийском А носовом, чтобы уж быть точным. А еще точнее — рефлексы в древнеанглийском языке французского А носового. При заимствованиях.

ВАУ: Так. Смирницкий — раз. Еще.

ААЗ: Петр Саввич Кузнецов. Хотя он на русском отделении был, тем не менее с ним были некоторые контакты. Ну, что-то я, наверно, даже слушал его, из лекций… Но это я не помню. Думаю, Петра Саввича я уже запомнил во внелекционных его проявлениях, когда он участвовал в семинаре вашем.

ВАУ: Но это было, уже когда вы были аспирантом!

ААЗ: Да. Думаю, да, я не различаю это. Я думаю, что Петра Саввича я осознал уже в более позднее время. Как замечательного учителя.

ВАУ: Все?

ААЗ: Ну, еще Петерсона. Я застал его очень немного, примерно столько же, сколько Смирницкого. Один год я у него учился. Санскрит.

ВАУ: Мне, студенту мехмата, запомнилось имя Петерсона: я ходил на филологический факультет. Все в старом здании, и мехмат был в старом здании, нового здания еще вообще не было. Было только постановление правительства о его создании. Так вот, на филологическом факультете висело такое трогательное объявление, от руки написанное, — уже машинками пишущими пользовались тогда достаточно широко. Написано было так: «Лица, желающие прослушать пропедевтический курс санскрита (слово „пропедевтический“ я тогда не знал, и оно произвело на меня сильное впечатление), благоволят оставить свои подписи ниже на этом листке». Ну, я думал, что весь филологический факультет запишется на пропедевтический курс санскрита! Подписей было не то три, не то четыре: Ивáнов, Топоров, Булыгина — и, возможно, Гринцер, вот я не помню…

ААЗ: Елизаренкова была?

А.А. Зализняк и Вяч.Вс. Иванов, 1961 год

ВАУ: Вот я не помню, была, наверно. По логике вещей, была. Ну, может, еще две фамилии. Но на меня произвела впечатление какая-то такая робость этого объявления и полное ожидание того, что никто не подпишется. Но все-таки подписались, и он читал пропедевтический курс санскрита.

ААЗ: Вам надо дальше перечислять учителей?

ВАУ: Да, конечно.

ААЗ: Ну, надо до какой-то степени назвать Ахманову, которая была там руководительницей работ и прочее. Она, конечно, фигура с несколько двойственным ореолом репутации, но она, конечно, замечательная совершенно. Она многому выучила, открыла, что называется. В частности, представление о том, что надо включаться в западную лингвистику, что-то читать…

ВАУ: Конечно! Это совершенно разные вещи, понимаете ли: сколько она зарезала младенцев и как она знала английский язык. Совершенно великая книга — «Грамматика английского языка»! Великая. По-моему, в ней нет даже ста страниц, или что-то в этом роде.

ААЗ: Да.

ВАУ: Очень полезный «Словарь лингвистических терминов».

ААЗ: Очень полезный, да. Но настоящий многогранный, разносторонний учитель был, конечно, Вячеслав Всеволодович Ивáнов. Тогда еще совершенно молодой в качестве учителя.

ВАУ: Это какой год?..

ААЗ: Ну это я уже был аспирант. Он читал немыслимое количество курсов…

ВАУ: Так, нет. Он вас знал и до вашей поездки во Францию. Откуда-то он знал вас. Потому что он мне вас показал.

ААЗ: Он мне дал список профессоров, которых надо слушать в Париже.

ВАУ: Откуда? Вы какие-то, значит, имели с ним контакты до Франции.

ААЗ: Имел, конечно, да. Я не очень уже помню, когда начались его курсы. Возможно, они начались уже на четвертом курсе, и тогда все сходится… Да, четвертый курс, с четвертого курса я уехал во Францию, это 1956 год… Да, я думаю, что Ивáнов что-то уже читал.

ВАУ: Да, потому что он мне — с большим смыслом и значением — показал вас во дворе университета, где студенты бегали, перебрасывались мячом, я не помню уж, и вы там находились. Я помню даже, в чем вы были: вы были в таком лыжном костюме.

ААЗ: Наверно, да.