Истина в кино

Нашу ностальгию по той эпохе лучше всего выражает «Номер 17» — фильм о легенде советского хоккея Валерии Харламове. Фильм «Жертвуя пешкой», посвящённый не менее легендарному шахматисту Бобби Фишеру, является практически зеркальным отражением «Номера 17». Такая же история о парне, поднявшемся из безвестности к звёздам и «сделавшем» геополитических конкурентов державы в том, в чём они считались непобедимыми — Харламов победил американцев в хоккее, а Фишер русских в шахматы.

Атмосфера «Золотого тридцатилетия» передана в фильме с гурманской тщательностью — обстановка, музыка, кинохроника. Но, как правило, такую достоверность интерьера в голливудских фильмах сопровождает хроническое враньё в исторических фактах, особенно когда нужно вывернуть на русофобию.

«Жертвуя пешкой» — фильм, составляющий приятное исключение. Биография американского шахматного гения Роберта Фишера показана в нём с максимально возможной для кино точностью.

Впрочем, американского ли? Роберт Фишер не стал советским шахматистом, можно сказать, по чистой случайности. Его родители были европейскими евреями-коммунистами и познакомились в СССР, уехав в США лишь за 4 года до его рождения. Вырос Фишер на советской шахматной литературе и достижениях советской шахматной школы, а вот «арийские» шахматы немца Ласкера и русского Алехина (который и придумал этот термин, не предполагая, что он окажется строго табуированным) явно недолюбливал, считая их «переусложнёнными». Так что легендарная битва Спасский — Фишер была сражением двух социальных систем, ведшимся в рамках единой шахматной школы.

Создатели фильма удачно обыграли находки старых антисоветских фильмов о Рокки, где беспощадной «красной машине» противопоставлен простой американский паренёк. К услугам советских супергероев всё что угодно, а простому парню помогают случайные люди — помятый адвокат, священник и даже калифорнийская проститутка, но он всё-таки добивается успеха. Правда, на деле история паренька с района оказывается кашей из топора. За спиной адвоката, «обыкновенного патриота Америки, который хочет, чтобы Фишер выиграл у русских», явственно торчат уши правительства США. И неизвестно, откуда берутся то чёрный лимузин, то большие гонорары, то звонок госсекретаря Киссинджера. Очевидно, что как раз на Фишера работает Система, прикинувшаяся невидимой рукой рынка.

Напротив, советская система в известном смысле работает против Спасского. Борис Спасский выглядел как звезда рок-н-ролла отнюдь не потому что система давала ему всё. Он сам таков — фрондёр, джентльмен, любитель твидовых пиджаков, который вскоре после матча с Фишером женится на дочери белого генерала и уедет во Францию, а в двухтысячные будет подписывать обращения в защиту русских патриотов, преследуемых по 282 статье. Система куда в большей степени давит на него и провоцирует взбунтоваться, чем помогает.

Впрочем, и в плане распределения материальных благ авторы фильма откровенно лукавят. Это именно Фишер ещё до матча был миллионером, и именно ему были многим обязаны советские шахматисты: его скандальность и завышенные требования гонораров приносили выгоду всей шахматной элите. Спасский не случайно говорил: «Фишер — наш профсоюз».

Но сам образ сильных, богатых и стильных русских, рядом с которыми молодой американский шахматист кажется юным оборванцем, производит приятное впечатление. Мы отвыкли от того, что нас показывают сильными и богатыми, а не смешными оборванными уродцами.

Главная проблема советской системы в представлении авторов фильма о Фишере — не отсталость, а самоуверенная шаблонность, инерционность действий. На этом и строит свою игру Фишер, напрасно показанный параноиком, одержимым манией преследования. Фишер непрерывно публично атаковал советских шахматистов, обвинял их в нечестной игре, в договорных ничьих, требовал изменения правил под себя и особых привилегий. Он не стеснялся привносить в шахматы политику, выступая в риторике холодной войны. Политизация спорта — это то, чего больше всего боялось советское начальство, стремившееся выступать от имени общечеловечности.

И на атаки Фишера следовали непрерывные уступки. По сути, он сломал Спасского, не явившись на второй матч, что ярко показано в фильме. Спасский испугался, что все будут считать, что он сохранил шахматную корону не благодаря своему таланту, а просто потому, что Фишер вышел из игры. Согласившись на все малоадекватные формальные требования Фишера, он досрочно дал себя психологически победить.

Нетрудно заметить, что и в геополитике американцы ведут себя именно так: нарушают любые договорённости, делают вид, что правила для них не писаны. Мы идём им на уступки, чтобы понравиться и наладить взаимопонимание, а вместо этого получаем удар в незащищённое место. Матч Фишер — Спасский в этом смысле был прогнозом хода Холодной войны и предвестием поражения СССР, слишком старавшегося быть «за всё хорошее против всего плохого».