Читаем Истина в кино полностью

Дальше по сюжету должна была случиться революция, и главные герои так или иначе стали бы большевиками — князь Кирсанов-Двинский кем-то вроде Тухачевского, Софья так вообще списана с Ларисы Рейснер, жены революционного матроса Раскольникова, кровавой комиссарши, лично расстреливавшей белогвардейцев. Сериал должен был либо лишить главных героев обаяния, либо уйти в густопсовую коммунистическую апологетику. А так остаётся некоторая недосказанность пополам с конспирологическими гипотезами о причинах его внезапного исчезновения из эфира.

Презентация революции в ресторации

Роману Алексея Николаевича Толстого «Хождение по мукам» удивительно не везёт с экранизациями. Три раза эта книга переносилась на экран, и все три раза фильму категорически чего-то не хватало.

Трёхсерийная советская экранизация в 1957–1958 годах, снятая Григорием Рошалем, до сих пор может показаться лучшей просто потому, что её хотя бы физически можно смотреть: действие развивается динамично, диалоги понятны, концы с концами сходятся. Это обычный советский фильм той эпохи — проклятое самодержавие гибнет, интеллигенты приходят к осознанию необходимости и неизбежности революции… Возрастные актрисы, играющие 19-летних девушек, ламповый мхатовский выговор, никаких особенных кинематографических изысков… Стандартная историко-революционная драма, передававшая хрестоматийное понимание романа Толстого.

Тринадцать серий «Хождения по мукам» Василия Ордынского, показанные к 60-летию «Великого Октября» в 1977 году, до сих пор остаются, в известном смысле, культовыми. Для фильма был собран звёздный состав актеров: Юрий Соломин, Михаил Ножкин, Георгий Бурков, Михаил Козаков. И уж совсем выстрелом в яблочко был выбор Ордынским на роли сестёр Даши и Кати Булавиных двух никому не известных актрис — Ирины Алфёровой и Светланы Пенкиной. Обе стали настоящими секс-символами эпохи.

Однако этому блестящему ансамблю актёров пришлось играть в невозможно растянутом, невероятно мутном по сюжету фильме, который практически никто не смог досмотреть до конца: бодро начавшись, эпопея перешла в хождение зрителя по мукам нечеловечески затянутых планов, на которых ничего не происходит, разве что бьют часы.

Эта невыносимая длиннота маскировала, впрочем, интересный нюанс фильма Ордынского. Фактически он получился не красным, а белым, одним из самых радикальных фильмов «белогвардейской» волны советского кино, в которой засветились и «Новые приключения неуловимых» с песней «Русское поле», и «Адъютант его превосходительства», где сыграл тот же Соломин.

Фактически вся девятая серия эпопеи, данная глазами Рощина, — это подробнейший рассказ о борьбе Добровольческой армии: со всем тщанием показаны генералы Корнилов, Кутепов, Дроздовский, Марков, Деникин. На самом деле эта серия до сих пор остаётся самым подробным по хронометражу киновоплощением белого движения, даже в знаменитом «Адмирале» чистого времени, уделённого борьбе белогвардейцев, меньше. «Белые» сцены сняты, конечно, с учётом советской цензуры, но компромиссы с нею минимальны. Так, во взятой из романа сцене объяснения Дроздовского с Деникиным, когда террор белых против красных объясняется тем, что «замучен полковник Жебрак, тридцать офицеров замучены и обезображены», в фильме звучит «полковник Жебрак разорван гранатой». Зато следующую фразу Дроздовского «большевики убивают и мучат всех» Ордынский в фильме оставил.

Да и по другим сериям щедро рассыпан именно белый русский патриотизм, ностальгия по былой России. Достаточно вспомнить изумительно трогательную сцену в Париже, когда Катя видит, как русские воины из прибывшего на помощь союзникам экспедиционного корпуса под хоругвями со Спасом и двуглавым орлом маршируют по центру французской столицы и поют: «Наша слава — русская держава», француженки осыпают их цветами, а Катя — крестит в дорогу.

Сериал 2017 года, стартовавший на НТВ, тоже, в некотором роде событие. Так Алексея Николаевича ещё не корёжили. Слово, которое не отпускало меня на протяжении всего просмотра: дичь!

Что нас ждёт катастрофа, я понял, когда узнал имя сценариста: Елена Райская. Это удивительный автор — не бездарный, отнюдь, напротив — альтернативно одарённый. Бойкий слог, умение придумывать яркие ходы и ситуации и… стопроцентное непопадание в материал. Я не знаю, как это удаётся, но если в оригинале персонаж холоден, сценаристка сделает его улыбчивым, если мечтателен — приземлённым и тупым, если добросердечен — жестоким. А если у него, не дай Бог, есть исторический прототип, то ему окончательно не повезло…

Прошлой осенью я буквально рыдал над «Софией», где удалось перепутать все даты, факты, имена, обстоятельства, которые только можно было перепутать. Но «Хождению» по мукам с лёгкостью удалось превзойти этот шедевр.

Ладно, что сестры Булавины выглядят так, как будто приехали не из Самары, а из Одессы. В конечном счёте, сейчас в кинематографе всего мира мода на «диверсити». К тому же, где актрис с внешностью Алфёровой взять? На них всех переженились олигархи ещё на первом курсе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение
Шок новизны
Шок новизны

Легендарная книга знаменитого искусствоведа и арт-критика Роберта Хьюза «Шок новизны» увидела свет в 1980 году. Каждая из восьми ее глав соответствовала серии одноименного документального фильма, подготовленного Робертом Хьюзом в сотрудничестве с телеканалом Би-би-си и с большим успехом представленного телезрителям в том же 1980 году.В книге Хьюза искусство, начиная с авангардных течений конца XIX века, предстает в тесной взаимосвязи с окружающей действительностью, укоренено в историю. Автор демонстрирует, насколько значимым опыт эпохи оказывается для искусства эпохи модернизма и как для многих ключевых направлений искусства XX века поиск выразительных средств в попытке описать этот опыт оказывается главной созидающей и движущей силой. Изобретательность, с которой Роберт Хьюз умеет транслировать это читателю с помощью умело подобранного примера, хорошо продуманной фразы – сердце успеха этой книги.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Роберт Хьюз

Искусствоведение / Прочее / Культура и искусство
Изображение. Курс лекций
Изображение. Курс лекций

Книга Михаила Ямпольского — запись курса лекций, прочитанного в Нью-Йоркском университете, а затем в несколько сокращенном виде повторенного в Москве в «Манеже». Курс предлагает широкий взгляд на проблему изображения в природе и культуре, понимаемого как фундаментальный антропологический феномен. Исследуется роль зрения в эволюции жизни, а затем в становлении человеческой культуры. Рассматривается возникновение изобразительного пространства, дифференциация фона и фигуры, смысл линии (в том числе в лабиринтных изображениях), ставится вопрос о возникновении формы как стабилизирующей значение тотальности. Особое внимание уделено физиологии зрения в связи со становлением изобразительного искусства, дифференциацией жанров западной живописи (пейзажа, натюрморта, портрета).Книга имеет мало аналогов по масштабу охвата материала и предназначена не только студентам и аспирантам, но и всем интересующимся антропологией зрения.

Михаил Бениаминович Ямпольский

Искусствоведение / Проза / Русская классическая проза