Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

I

Когда в мечтах я вижу сложный ход

Прошедших лет, что дали мне основу,
То скорбный суд воспоминаний снова
С дорог в тумане времени зовёт
Фантомы дней забытых в свой черёд,
Что жалостливо обсудить готовы,
Как без тебя душе моей сурово —
Пуст без хвалы тебе был каждый год.

Ведь ты, конечно, там, где жизнь сладка,

Там, где в цветах мы раньше утопали:
В тревоге, горе, страхе был наш путь.
В крови все ноги, в синяках рука:
Сражался со зверями я в печали
И на твоей груди сумел заснуть.

II

О, как я расточал беспечно счастье

И не был перед злобою смирен,
Блаженствуя, попал я в этот плен,
Плен дураков и светского пристрастья.
Я впал в соблазн и заслужил напасти,
Но никогда не преклонял колен
Пред Ханжеством и посреди измен
Не одевал, как платье, гнев всевластья.

Когда умру, родная, напиши:

«Его любовь качалась, как лампада,
Что освещала жизни зал не зря,
Где каждый уголок и щель в тиши
Лучи златые полнили с усладой,
И он купался в волнах янтаря».

III

Давным-давно в Италии жила ты,

Была принцессой маленькой в стране,
Где всё так чудно, сладостно втройне.
В глазах: надежда, памяти раскаты,
Пророчество – что сбудется когда-то;
Судьбе ты «нет» сказала в тишине,
Скончавшись незапятнанной вполне:
Сердца разбиты, а стихи измяты.

Любовь, сплетая годы на станке

Веков, тебя нашла рождённой снова
И, вырастив, вернула прежний вид;
Лишь жизни день тьма скрыла вдалеке,
Я выглядел так жалко и сурово,
Что руки мне дала ты без обид.

IV

И мысли мои пчёлами незлыми

Льют в соты для тебя хвалений мёд,
Где пахнет роза, где жасмин цветёт,
Где ноготки с головками златыми:
Они чуть стонут – синий воздух с ними;
Души июльский синий небосвод
Твой свет сквозь путь фиалковый несёт.
В биенье крыл твоё мы слышим имя.

Тебе красоты радуги под стать,

Где новый дождь и новые восходы.
Для новых слёз и новый смех пустой.
Так юность возвращается опять:
Бежит, отбросив тягостные годы,
К златому дому мальчик золотой.

V

Ведь были мы любимцами услад,

Осмеивали бедствия и горе,
Пасли восторги с нежностью во взоре,
Когда и слабый вздох мрачней стократ
Апрельских туч – небесных пятен ряд.
Я вглубь нырял, в придуманное море,
Любил, (как сон – дитя, уставший вскоре),
Смеялся, жил: а знал зачем? – навряд.

Теперь познал любовь я без предела,

Она ведь длится дольше долгих дней;
Тебя я так люблю, что недосуг
Презреть зверей. Их пушки для расстрела
Ворот всех наших буря ставит в круг:
Мир так силён, и всё ж любовь сильней.

VI

А коль умру, ты не должна страшиться,

Иль по ночам спускаться в тёмный зал.
Узрит мой кабинет луны овал,
В саду цветы свои покажут лица.
Пока в окно ты смотришь, прослезится
Ребёнок твой. На мой могильный вал,
Где цвет багряных роз расцвёл, увял,
Суровых вечных звёзд глядят зеницы.

И я в прихожей Смерти, там, где тьма,

Тебя дождусь, протягивая руки,
Слух напрягу – твой слышать робкий шаг;
И руки мои станут как тесьма,
Когда дышать ты тяжко будешь в муке;
Как саван твой – я немощен и наг.