Истинное зло (ЛП)

— Эта женщина — чиновница из Министерства, — выпалила Гермиона. — Это означает, что Министерство теперь вмешивается в дела Хогвартса. Они начинают лезть не в свои дела или, может быть, боятся и хватаются за власть.

Гарри посмотрел на нее и перевел взгляд на лицо женщины — Амбридж. На аккуратно подколотые волосы и накрашенные щеки. Выражение ее лица никогда не менялось. Пластмассовое и отрепетированное. Она напоминала ему тетю Мардж, но не совсем. Что-то подсказывало Гарри, что у этой женщины не было собаки, но она сама была собакой. Какое-то инстинктивное чувство неправильного, когда он смотрел на неё, заставляло Гарри низко склонять голову и избегать её взгляда. Он никогда не чувствовал себя так в Хогвартсе. Словно он не в своём доме.

Вокруг стало шумно — Дамблдор отпустил учеников. Все вскочили, даже Гермиона, которая выглядела немного взволнованной всем этим.

Они ушли, бросившись за растерянными первокурсниками, чтобы показать им дорогу к башне. Гарри не смог сдержать нежной улыбки при виде маленьких детей, бегающих вокруг с большими шляпами на голове. Они напомнили ему дорожные конусы.

Он знал, что должен быть раздражен новыми обязанностями Рона и Гермионы, но он уже смирился. Пусть они и префекты, но Гарри получил свою неофициальную обязанность. У него не было ни модного значка, ни привилегий, но у него был один человек, которого он должен был каким-то образом убедить не устраивать массовые убийства.

«Если не получится, — устало подумал Гарри, — я мог бы одолжить несколько первокурсников. Использовать их, чтобы перенаправить движение.»

Гарри, пребывая в своих блаженных грезах, взвизгнул, как Хедвиг, когда кто-то схватил его за руку и выдернул из потока учеников.

Они остановились недалеко, как раз не доходя до площадки первой лестницы. Место казалась уединенным, хотя они были на виду почти у всей школы. Звуки и голоса были направлены в одну сторону, оставляя лестничную площадку приглушенной и тихой.

Том молча уставился на него.

— Где ты был? — тут же выпали Гарри. — В Холле?

Лицо Тома не дрогнуло, ни один волосок не растрепался на его драгоценной маленькой головке.

— В задней комнате.

Гарри знал эту комнату, ту самую, где собирались чемпионы после того, как их выбрали. Это было небольшое помещение, но снабженное столами и маленькими стульями для персонала, который не хотел сидеть за учительским столом. Скорее, это было подсобное помещение или склад, но оно все еще вызывало достаточно яркие воспоминания в памяти Гарри.

— Значит, ты слышал эту речь? — спросил Гарри с легким любопытством.

Гермиона была немного взволнована новой женщиной, было бы интересно узнать личное мнение Тома по этому вопросу.

Затем Гарри по-настоящему посмотрел на Тома.

В резком тоне Риддла было что-то такое, что показалось Гарри странным.

Маленькие, едва уловимые движения тела, которые контрастировали с его образом. Гарри знал язык телодвижений — он далеко не так хорошо разбирался в людях, (хотя для того же Рона это вообще было из разряда невозможного), но самые простые вещи он мог определить. Едва заметные подрагивания и подергивания пальцев. Обманный способ, которым можно было отвлечь глаза собеседника, и говорить тише, чтобы избежать внимания кого-то другого. Гарри не видел такую реакцию уже очень давно, только её измененную форму у Невилла, который заикался от беспокойства и обожания к своей строгой бабушке. Он сам почувствовал тоже самое, совсем недавно. Под взглядом женщины с глазами-бусинками, которая сейчас, очевидно, проводила проверку Хогвартса.

Тут было другое, потому что Гарри не заблуждался в вопиющем отвращении Тома к ним всем, но здесь, в Хогвартсе, Риддл вел себя так жутко покорно и спокойно, что Гарри подумал, было ли это его естественным состоянием. Словно он крадется на цыпочках по минному полю с едва сдерживаемой улыбкой, зная, что, хоть другие и будут разорваны на части, он будет в полном порядке.

И Гарри не мог считать это чем-то неправильным. И это было самое худшее для Гарри — что он никак не мог заставить себя забыть. В этом была непристойная небрежность, вежливость по отношению друг к другу, основанная на признании того, что некоторые люди, по-видимому, заслуживают того, чтобы быть немного более пугливыми, чем другие.

Иногда, когда Снейп говорил с Гарри своим резким сухим тоном, лениво растягивая оскорбления, от которых попахивало летними каникулами, Гарри приходилось прикусывать язык, чтобы не пробормотать в ответ: «да, тетя Петуния».

Гарри не знал как объяснить Рону или Гермионе как это бывает. Как иногда взгляд, брошенный на тебя кем-то, заставляет почувствовать горечь мыла или жалящий удар ладони по коже. Том, однако, не сказал абсолютно ничего, но за него это сделали каждое подергивание и каждый пустой взгляд, кричащие Гарри, как тетя Мардж кричит Рипперу, лежать, мальчик!