Истинный канон желтого двора

А мы через какое-то время вернулись и жили в родных местах, на юге Хэбэя, а потом в 1950 году переехали в Пекин, там мой самый старший брат и отец работали.

Когда я пошел в школу, мне больше всего нравились физкультура и музыка. В то время в Китае и с тем, и с другим обстояло не особенно хорошо, тем не менее я занимался гимнастикой. Но в начале 1960-х годов у нас было очень мало и риса и пшеницы, не говоря о мясе и рыбе, а иногда мы варили и ели корни и овощную ботву. Из-за недоедания было уже не до занятий спортом, пришлось их бросить. В 1962 году я начал работать в Зале народных собраний.

Книга «Основные положения искусства вращающейся ладони Восьми триграмм»

(Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо)

Ли Цзымина (первый том)

В то время это было место не для простых людей, оно даже относилось не к Пекину, а находилось в центральном подчинении. Но тогда я работать не захотел и в 1965 году ушел оттуда в армию, в воздушные силы, и прослужил до 1968 года, когда началась Культурная революция. Поскольку я работал в военных органах, вначале было еще терпимо, но потом и там пошли кампании по критике и все в таком роде, поэтому я ушел из армии и вернулся в Выставочный центр прежнего Советского Союза, его в свое время Россия помогала строить. Кажется, в 1964 году Хрущев и Мао Цзэдун не поладили, и название поменяли на Пекинский выставочный зал (Бэйцзин чжанланьгуань). Тогда было трудно с работой, но я из армии пришел, а это место еще и совсем рядом с домом было.

«Старанием можно восполнить неумелость. Превосходному ученику внутреннего круга Юньцзяну. На память преемнику в четвертом поколении». Дарственная надпись на первом томе

«На долгую память достойному продолжателю Юньцзяну. Усиление себя не прекращается. В дар от учителя Ли Цзымина». Дарственная надпись на втором томе «Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо»

Во время Культурной революции (1966–1976) чего только не творилось, все традиционное, включая ушу, подвергалось гонениям, как никому не нужное старье, поэтому ничем таким заниматься открыто возможности не было. На исходе Культурной революции было уже не так строго, в 1974 году я совершенно случайно встретился с Ли Цзыми-ном, он проводил тренировки как раз перед зданием, в котором я работал, в служебном скверике. Я ему понравился, и мне он тоже нравился все больше и больше. И когда он предложил у него заниматься, я, конечно же, сразу согласился и так стал заниматься багуачжан (Ладонь Восьми триграмм).

Мой учитель – прекрасный человек высочайшей культуры – оказал на меня огромное влияние. Он еще в период Республики работал с коммунистической партией и всегда помогал людям. Раньше он был очень богат, владел большим количеством сыхэюань [9] , но ради помощи другим продал их все один за другим. Остался только тот, в котором он сам с семьей жил, да и этот дом принадлежал не ему, а старшему брату его жены, у которого не было ни жены, ни детей. У Ли Цзымина детей было много, поэтому брат жены помогал им детей растить.

Учитель и его жена, Сянь Цихуа, очень хорошо ко мне относились. Мы встретились в 1974 году, а в 1975-м он подарил мне два тома своей книги по багуачжан «Основные положения искусства вращающейся ладони Восьми триграмм» (Багуа чжуаньчжан цюаньшу ганьяо), которые собственноручно подписал для меня. Культурная революция тогда еще не закончилась, поэтому писать «ученику» было нельзя, и сначала он написал «товарищу Юньцзяну», а впоследствии добавил: «превосходному ученику внутреннего круга Юньцзяну, преемнику в четвертом поколении» и уже в 1990 году поставил печать. Я был единственным из его учеников, кому он подарил эту книгу с собственноручными дарственными надписями кистью.

В начале 1990-х годов, еще при Горбачеве, меня пригласили работать в России и я несколько лет с большим удовольствием занимался с русскими учениками, а в 1994 году мне пришлось вернуться в Пекин, так как у мамы серьезно ухудшилось здоровье. Потом постепенно и в Китае у меня стали появляться ученики-иностранцы – японцы, американцы, итальянцы.