Истины в моем сердце. Личная история

Поскольку сенаторы-республиканцы не собирались отступать, этот страх представлялся вполне оправданным. Сенаторы предпочли не поверить Кристин Форд, хотя она рисковала всем, чтобы предупредить их о том, что ей известно. И это несмотря на то, что она выступила еще до выдвижения Кавано, и несмотря на то, что у нее не было причин лгать.

Они предпочли не поверить доктору Форд, отказавшись провести настоящее расследование, хотя она предоставила информацию, подтверждающую ее обвинения, и это несмотря на то, что судью Кавано обвиняла не она одна. Просто для защитников Кавано цена правды оказалась слишком высокой.

«Речь идет о грубой силе, – заявила я на следующее утро после того, как открыла заседание комитета. – Вы видите это сегодня утром, вы имели возможность наблюдать это с самого начала… Я заявляю о неспособности нашей структуры продемонстрировать ее неотъемлемое качество – совещательность».

Когда я вернулась на свое место, послышался какой-то гул. Оказалось, что у сенатора Флейка по пути на слушания состоялся разговор в лифте с женщинами, которые пережили насилие. И после консультаций с сенатором Крисом Кунсом, демократом из Делавэра, а также другими сенаторами, Флейк предложил перенести окончательное голосование, чтобы дать ФБР неделю на дальнейшее расследование. Это дало нам неожиданную отсрочку.

Теперь уже известно, что успех, которому мы радовались в тот момент, был мимолетным, но это не умаляет его значения. Две жертвы сексуального насилия, стоявшие перед входом в лифт, похоже, смогли изменить мнение сенатора, которого большинство считало непоколебимым. Так, ФБР получило возможность для проведения расследования и появился шанс приостановить ход неконтролируемого процесса. В тот момент две отважные женщины оказались сильнее всех сенаторов-демократов судебного комитета. Вместе они остановили ход истории – и дали нам последний шанс одержать победу.

Однако у Белого дома была еще одна козырная карта. Администрация ограничила масштабы расследования, диктуя, с кем сотрудники ФБР могут говорить, и запретив агентам самостоятельно проверять показания доктора Форд и судьи Кавано. И все же для основных сенаторов, мнение которых еще не было сформировано, самого факта, что расследование было проведено, оказалось достаточно. Шестого октября 2018 года в Сенате я наблюдала, как проходит утверждение кандидатуры судьи Кавано.

Я пишу эти слова уже по следам тех событий, заканчивая свою рукопись. Как и многие американцы, я все еще обдумываю случившееся с нашей страной. И сейчас я скажу об этом следующее: недооценивать последствия присутствия судьи Кавано в Верховном суде было бы ошибкой. Благодаря своему пожизненному назначению совместно с консервативным большинством в суде он будет в состоянии пресечь право женщины на выбор в том виде, в каком мы его знаем, признать недействительным закон «О доступном медицинском обслуживании», отменить правовую основу регулирования действий корпораций, расшатать применение таких важнейших прав, как право голоса, право вступать в брак и право на неприкосновенность частной жизни.

Меня беспокоит, что его пристрастность и темперамент заразят суд, что это повлияет на принятие решений и поставит в невыгодное положение многих, кто ищет помощи в судах. Меня волнует, что будет с самим судом, если в его составе оказался человек, обвинение которого в сексуальном насилии было признано достоверным. Я переживаю из-за того, что американцам и всему миру в очередной раз было показано: в нашей стране сегодня человек может свирепствовать, набрасываться на людей, уходить от ответственности и все же занимать то положение, которое предоставляет ему исключительную власть над жизнью других людей.

Но вот в чем я не сомневаюсь, так это в нашей решимости бороться за то, чтобы сделать нашу страну лучше. Я не считаю, что опыт, который мы получили, ослабил нашу волю. Мы приняли бой не потому, что были уверены в победе, а потому, что были уверены в правильности своих действий. Именно это имеет значение. Я говорю то, что считаю правдой, не ради утешения: несмотря на то, что мы не победили, наша борьба не была напрасной.

Доктор Форд выступила не напрасно. Как сказал об этом сенатор Патрик Лихи: «Храбрость заразительна». Внимание прессы, которого доктор Форд никогда не искала, сделало ее историю известной далеко за пределами нашего зала заседаний, ее послание вдохновило женщин и мужчин рассказывать свои истории о сексуальной агрессии, и многие из них сделали это впервые. В тот день, когда доктор Форд давала показания, количество звонков на горячую линию по сексуальному насилию увеличилось на 200 %. Женщины звонили на канал C-SPAN[73], чтобы поделиться своими историями, писали в газеты, рассказывали о том, что с ними произошло, своим мужьям и отцам. Они открывали правду о себе – и тем самым еще яснее, чем когда-либо, демонстрировали, насколько распространено сексуальное насилие.