Читаем Источник полностью

It was not her curiosity alone that prompted her to action; it was a secret fear that the sentence of the Board might be revoked.Её толкало к действию не только любопытство; это был тайный страх, что приговор совета может быть отменён.
He went to the bathroom at the end of the hall; she watched him washing his hands, throwing his loose, straight hair back into a semblance of order.Рорк направился в ванную в конце холла. Она наблюдала за ним, пока он умывался, приводил свои размётанные прямые волосы в некое подобие порядка.
He came out again, he was on his way to the stairs before she realized that he was leaving.Он снова вышел и уже было направился к лестнице, когда она поняла, что он уходит.
"Mr. Roark!" she gasped, pointing at his clothes.- Мистер Рорк! - Она удивлённо указывала на его костюм.
"You're not going like this?"- Вы же не пойдёте в этом?
"Why not?"- А почему бы и нет?
"But it's your Dean!"- Но ведь это ваш декан!
"Not any more, Mrs. Keating."- Теперь уже нет, миссис Китинг.
She thought, aghast, that he said it as if he were actually happy.Она ошеломлённо подумала, что он сказал это так, будто был совершенно счастлив.
The Stanton Institute of Technology stood on a hill, its crenelated walls raised as a crown over the city stretched below.Стентонский технологический институт стоял на холме, его зубчатые стены подобно короне возвышались над распростёртым внизу городом.
It looked like a medieval fortress, with a Gothic cathedral grafted to its belly.Институт выглядел средневековой крепостью с готическим собором, поднимающимся в центре.
The fortress was eminently suited to its purpose, with stout, brick walls, a few slits wide enough for sentries, ramparts behind which defending archers could hide, and corner turrets from which boiling oil could be poured upon the attacker - should such an emergency arise in an institute of learning.Крепость полностью соответствовала своему назначению - у неё были крепкие кирпичные стены с редкими бойницами; валами, позади которых могли ходить обороняющиеся лучники; угловыми башнями, с которых на атакующих можно было лить кипящее масло - если бы таковая необходимость появилась у учебного заведения.
The cathedral rose over it in lace splendor, a fragile defense against two great enemies: light and air.Собор высился над всем этим в своём резном великолепии - тщетная защита от двух злейших врагов: света и воздуха.
The Dean's office looked like a chapel, a pool of dreamy twilight fed by one tall window of stained glass.Кабинет декана походил на часовню, призрачный сумрак питался через единственное высокое окно с витражом.
The twilight flowed in through the garments of stiff saints, their arms contorted at the elbows.Мутный свет просачивался через одежды поражённых столбняком святых, неестественно выгнувших руки в локтях.
A red spot of light and a purple one rested respectively upon two genuine gargoyles squatting at the corners of a fireplace that had never been used.Красное и багровое пятна покоились на подлинных фигурках химер, свернувшихся в углах камина, который никогда не топили.
A green spot stood in the center of a picture of the Parthenon, suspended over the fireplace.Зелёное пятно лежало в центре изображения Парфенона, висевшего над камином.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки