Истоки человеческого общения

Интенциональные движения человекообразных обезьян возникают из социального намерения коммуниканта, чтобы реципиент что-нибудь сделал, например, поиграл бы с ним, пригнул спину или почистил бы ему шерсть. Коммуникант ожидает, что, если реципиент увидит его жест, то он сделает то, чего от него хотят, потому что именно так он поступал раньше (и это лежит в основе процесса ритуализации). В свою очередь, при виде интенционального движения реципиент понимает (основываясь на своей способности понимать намерения окружающих и на своем прошлом опыте подобных ситуаций), что коммуникант хочет, чтобы он сделал что-то конкретное. Напротив, жесты привлечения внимания у человекообразных обезьян основываются на социальном намерении коммуниканта, чтобы реципиент увидел что-то, что, как он ожидает, основываясь на своей способности понимать намерения другого (в сочетании с прошлым опытом), скорее всего, вынудит реципиента сделать то, чего от него хотят. Таким образом, образуется двухуровневая структура, состоящая из социального намерения коммуниканта как его главной цели и его «референциального» намерения как средства достижения этой цели. В свою очередь, увидев жест привлечения внимания, реципиент понимает, что коммуникант хочет, чтобы он что-то увидел, и, возможно, что действия коммуниканта — это способ заставить его сделать что-нибудь. Таким образом, реципиент обычно смотрит куда-то в ответ на жест привлечения внимания и естественным образом реагирует на то, что видит. Вероятно, он делает при этом как раз то, чего хочет коммуникант, если только это не идет вразрез с его собственными желаниями.

Итак, на данный момент результаты нашего анализа двух типов жестов человекообразных обезьян с точки зрения их роли в коммуникации можно схематически представить, как это сделано на рис. 2.1.

Рис. 2.1

Ключевой момент заключается в следующем. Из-за того, что интенциональные движения представляют собой просто ритуализацию (сокращение) первых шагов целенаправленного действия, их «значение» уже встроено в них. Это всего-навсего то, что коммуниканту нужно от партнера, и это «значение» уже существовало в рамках социального взаимодействия, даже когда сигнал еще не был ритуализован. Напротив, жесты привлечения внимания привносят в процесс коммуникации элемент косвенности. Двухкомпонентная структура стоящего за ними намерения создает «разрыв» между явными средствами коммуникации (действием «референции») и скрытыми коммуникативными целями (социальным намерением). Из этого следует, что реципиент, опираясь на то, что он видит, возможно, способен, делать выводы о том, чего хочет коммуникант (хотя существует вероятность того, что он просто непосредственно реагирует на то, что видит, не делая никаких умозаключений).

Каким удивительным ни кажется этот процесс на фоне типичной коммуникации животных, он все же принципиально отличается от общения людей. Более подробно эти отличия будут описаны в следующей главе, а на данный момент мы можем сконцентрироваться на одном ключевом моменте с точки зрения реципиента. Когда один человек указывает другому на что-либо, реципиент задает себе внутренний вопрос «почему» — почему коммуникант думает, что, если я погляжу в том направлении, это будет мне полезно или интересно?

Этот вопрос основан на предположении, что, конечно же, коммуникант делает это, чтобы принести пользу реципиенту (по крайней мере, в данный момент). Так, маленький ребенок знает, что, когда он занят поиском игрушки, и взрослый указывает ему на ведерко, то это может иметь какое-то отношение к их общей цели. Напротив, человекообразные обезьяны не могут даже предположить, что другой может указывать на что-то для их выгоды, и поэтому они не спрашивают себя «почему он думает, что это имеет ко мне отношение»? Они хотят понять, что нужно этому другому лично (поскольку сами они указывают на что-то, только если оно нужно им самим), а не то, почему он думает, что, если они посмотрят в указанном направлении, это будет им полезно. Вот почему они просто не рассматривают указательный жест другого субъекта как имеющий отношение к достижению их собственной цели. (Кстати говоря, все это также верно для обезьян, воспринимающих чужую вокализацию: они слышат взволнованный или испуганный вопль и задаются вопросом, что могло его вызвать, но они не спрашивают себя о том, какое, по мнению кричащего, его визг имеет к ним отношение). Общий вывод заключается в следующем. Когда коммуникацией начинают руководить мотивы сотрудничества, кооперации — не просто индивидуальные намерения, а совместные намерения, разделенные с другими (shared intentionality) — рождаются совершенно новые процессы умозаключения, которые мы более подробно рассмотрим в следующей главе.

2.5. Заключение