Истоки нового и яркого начала (ЛП)

И лик Зуко был бы потерян навсегда. История запомнила бы его как сына-предателя великого Короля Феникса Озая, сына, который ничего не знал о преданности или уважении, который ошибочно встал на сторону глупого Аватара в борьбе за власть…

Однако после его победы история запомнит его совсем по-другому.

Ткачиха берет свои эскизы:

— Милорд…

Зуко отводит взгляд от начатого гобелена, аккуратно поставленного на боковой столик:

— Да?

— Милорд, вы хотите… То есть… — она поджимает губы и смотрит куда угодно, но только не на его лицо.

— Вам не нужно нервничать, — говорит он, хотя ему кажется, что в его тоне не хватает и половины нежности и доброты, которых она заслуживает. Он работал над тем, чтобы стать лучшим человеком, лучшим лидером еще задолго до того, как был коронован, но иногда ему трудно сдержать свой нрав.

— Ваш шрам, — произносит она.

— Ах, — говорит Зуко и пытается не обращать внимания на то, как она наклоняет голову — скорее вздрагивание, чем поклон. — Да. Не нужно пытаться скрыть его. Это часть меня и моей истории, даже если эта часть не будет красиво смотреться на гобелене.

Ткачиха бросает на него взгляд из-под волос. Она успокоилась. Это хорошо. Его люди не должны быть такими боязливыми, даже если столетия насилия оставили свои раны.

— Милорд, вы недооцениваете мое мастерство. Мой гобелен будет красив в любом случае.

Он не может удержаться от смеха:

— Я не хотел оскорблять мастера своего дела. Продолжайте, пожалуйста.

Она делает отметку на пергаменте, затем наклоняется и поднимает гобелен, осматривая работу, которая уже была сделана. Тот займет большую часть стены. А то, что она держит в руках, меньше подушки.

Он знает, что у ткачихи есть небольшой штат учеников. Сколько людей увидят гобелен, когда тот будет завершен? Гобелен молодого Хозяина Огня в шрамах будет висеть в этих залах веками.

Зуко давно перестал чувствовать стыд за свой шрам. Это было бы оскорбительно для его народа, если бы он все еще смущался по этому поводу: он уже слышал о людях Нации Огня с безобразными ожогами, которые начали гордиться ими, глядя на его пример. Люди перестают скрывать шрамы, потому что их молодой Хозяин Огня тоже со шрамом, и это не является признаком его поражения. Это напоминание о его храбрости. Это свидетельствует о его силе, что он мог победить такого беспощадного человека, как Озай.

Зуко слышал, как его история передавалась по портам и военно-морским базам, когда он преследовал Аватара, даже если дядя и пытался защитить его от ужасных слухов. То, как представители Нации Огня говорили о его Агни Кае, подкрепляло все уродливые, самоуничтожительные мысли Зуко и заглушвало слова проходящих мимо людей Царства Земли, которые наоборот готовы были кинуться на защиту любого ребенка с ожогами.

Теперь, однако, в Нации Огня рассказывается другая история. Хотя есть все еще те, кто видит в его шраме одно доказательство того, что он не способен управлять страной, но всегда найдутся люди, которые презирают его и все, за что он выступает. Но большая часть Нации видит в его шраме кое-что другое. Напоминание о том, каким зверем был последний Хозяин Огня. Знак силы Зуко, что он мог победить его. Знак чести Зуко.

Катцу сказал, что шрам показывает его сильным и смелым. Зуко хранит эти слова в своей памяти, как и то, как лицо мальчика сияло, когда тот говорил о новом Хозяине Огня. Из уст младенцев, сказал бы дядя.

***

Солдаты кишат в порту, как муравьи. Они не могут видеть его, стоящего на балконе. Его вечно присутствующие охранники стоят позади, и Зуко задается вопросом, хотят ли они шагнуть вперед и поближе взглянуть на зрелище, открывающееся под ними.

Многие из старых министров Зуко, работающих над тем, чтобы вернуть солдат домой, считают это поражением. Зуко не понимает этого. Если бы они были здесь, вдыхая соленый воздух рядом с ним, они бы передумали. Как кто-нибудь, глядя на солдата, подбегающего и падающего на колени, чтобы обнять своих плачущих детей, чтобы расцеловать их, чтобы дать руку жене и ее тоже притянуть в объятия, может увидеть поражение?

***

Когда Зуко был ребенком, официальный возраст для призыва на военную службу был шестнадцать лет. В последние годы войны, после изгнания Зуко, Озай снизил этот возраст до четырнадцати. Зуко не слышал объявления лично. Он узнал об этом так, как и все в те дни — по слухам в портах.

Озай сказал, что Нация Огня делает последний шаг к победе. Он сказал, что мужчины и женщины прославят свои семьи, помогая распространять их превосходящую культуру в мир. Он сказал, что самые молодые солдаты будут работать на материке, в колониях, поддерживая базы, принадлежащие Нации Огня, чтобы опытные воины могли сражаться на линии фронта.