Историческая традиция Франции

В ХХ в. и особенно в его конце происходила, по словам Вилема, «лаицизация лаицизма». Этот порядок становился менее агрессивным и более терпимым в отношении к религии и Церкви. Объясняется это процессами, происходившими как в государственной, так и в религиозной сферах. Экспансивность утверждающейся республиканской формы правления сменилась «политико-этической гражданственностью Республики, обеспечивающей функционирование плюралистической демократии, где духовные и моральные силы нации призваны сотрудничать в утверждении и распространении демократических принципов и формулировании этических кодексов». Одновременно происходило «присоединение Церкви к принципам 1789 года» на основах, пишет историк, «экуменизации Прав человека», иначе говоря, приобщения последних к универсальным ценностям.

Выражением примирения стали государственно-церковные торжества по случаю памятных юбилеев. Религиозные сооружения и церковное искусство вошли в высоко чтимую ныне категорию «национального достояния». Формируется «политико-религиозный консенсус» относительно наследия Революции, что, в свою очередь, выявилось в праздновании ее 200-летия (которое отличалось духом примирения, в отличие от юбилея 100-летия)[646].

Противоречия сохраняются. Церковь выразила отрицательное отношение к законам о контрацепции 1967 г. и абортах (1974 и 1979), не прибегая, однако, к массовым манифестациям в поддержку своей позиции. Для обоюдных примирительных устремлений Церкви и государства характерна «пантеонизация» революционного деятеля, поддержавшего гражданское устройство духовенства, аббата Грегуара. В связи с перенесением праха последнего в республиканское святилище кардинал Люстиже отметил, что «позитивные ценности» Революции не что иное, как «христианские ценности» и что аббат символизирует примирение между католичеством и идеалами Свободы, Равенства, Братства. Вместе с тем Грегуар, по Люстиже, ошибался, защищая «концепцию Церкви, отличающуюся от католической традиции»[647].

Сподвижник папы Иоанна-Павла II и проводник «обновленческого» курса (Aggiornamento) Папского престола Жан-Мари Люстиже (1927–2007) своей биографией и личностью символизирует радикальные изменения во французской Церкви. Выходец из польско-еврейской семьи, крещенный в 1940 г. в Орлеане, служивший в 1968 г. священником в Латинском квартале, он стал архиепископом Парижским в 1981 г.

Его выдвижение вызвало крайнее раздражение традиционалистской части французского клира, так называемых интегристов во главе с преподобным Марселем Лефевром. Скончавшийся в 1991 г. преподобный (род. в 1905 г.) на протяжении нескольких десятилетий олицетворял сопротивление традиционалистской части французского (в первую очередь) клира реформированию духовной жизни католического мира, начатому Вторым Ватиканским собором (1963–1965). За раскольническую деятельность бывший архиепископ Дакарский был отлучен от Церкви (1987).

Тем не менее религиозный традиционализм и ультра-правые политические взгляды Лефевра, его борьба против экуменизма и межконфессионального диалога продолжают находить поддержку определенной части французских католиков. В известной мере воспроизводится ситуация конца ХIХ в., когда в борьбе против наследия Революции, идей свободы и братства народов католический традиционализм сделался союзником Морраса и Аксьён франсез (см. гл. 3).

В отличие от интегристов, католическая Церковь Франции избегает вмешательства в политику, тем более союза с партиями и блоками. Но последовательно отстаивает право на особую роль в обществе. Принимая лаицизм, современная Церковь оговаривает, что «закон об отделении» касается лишь отношений Церкви с государством, но не с обществом. Она решительно протестует против ограничения социальной роли религий «внутренним миром человека и его личными убеждениями» и оставляет за собой «критическую функцию» в обществе, когда «не уважаются человеческое существо или права человеческой личности и ее трансцендентность»[648].

«Критическая функция» вызывает раздражение в некоторых кругах светской общественности. Характерно утверждение Марселя Гоше: «Католическая Церковь оплакивает нормативную гегемонию, которой она обладала раньше»[649]. Однако церковные круги отвергают обвинения в «гегемонистских» претензиях. Они подчеркивают, что между «политическим обществом», к которому с неизбежностью принадлежат все граждане, и «религиозным обществом», в которое добровольно объединяются верующие, есть различие.

Это различие, говорил председатель Конференции французских епископов преподобный Биле, следует соединить с каноническим различением «божественного и кесаревого», а оно, в свою очередь, означает, что ни государство, ни общество не могут претендовать на абсолютную истину. Так же как собственно Церковь: «Церковь не Бог. Нельзя быть учеником Того, кто сказал, что царство Его не от мира сего, и претендовать на управление обществом (курсив мой. – А.Г.)»[650].