Исторические силуэты

Нам известны теперь письма, которыми обменялись в этот момент Аракчеев и Александр. Аракчеев принял тон «уничижения паче гордости», ссылался на недостаточность своего образования, называл себя только «ремесленником» в военном деле и, указывая на то, что при вновь заводимых учреждениях потребуются более, нежели он, просвещенные министры, просился в отставку[585]. Александр начал свой ответ прямо с заявления, что все приводимые Аракчеевым мотивы просьбы об отставке он не может принять за настоящие. Затем Александр очень удачно попадает в самое слабое место Аракчеева, подчеркивая, что обидчивость Аракчеева в данном случае идет вразрез с его постоянными уверениями в безграничной и беззаветной личной преданности его Александру, и что он предпочитает пользе империи свое мнимо затронутое честолюбие. Письмо заканчивалось словами: «При первом свидании нашем вы мне решительно объявите, могу ли я в вас видеть того же графа Аракчеева, на привязанность которого, я думал, что твердо мог надеяться, или необходимо мне будет заняться выбором нового военного министра»[586].

Размолвка скоро была улажена. Александр предоставил самому Аракчееву решить, желает ли он и впредь оставаться военным министром или при новом образовании Государственного Совета предпочтет принять пост председателя департамента военных дел в Государственном Совете. Аракчеев отвечал: «Лучше самому быть дядькой, чем иметь над собою дядьку», и сел на председательское место в департаменте Государственного Совета, уступив военное министерство Барклаю де Толли[587]. Александр осыпал Аракчеева милостями и ласками, как бы стараясь изгладить последние следы огорчения в душе Аракчеева от недавней размолвки. Летом того же года (в июле 1810 г.) Александр впервые посетил Грузино, провел там целый день и по возвращении в Петербург подписал рескрипт на имя Аракчеева, наполненный самыми лестными похвалами деятельности графа по устройству «доброго сельского хозяйства», которое есть «первое основание хозяйства государственного»[588].