Исторические сочинения

Все это я вкратце сказал об отраве алчности. Что касается прочего, то если бы мы столь же пространно рассуждали о пьянстве, скупости, сластолюбии и прочих подобных пороках, длина этого письма увеличилась бы до немыслимых пределов.

Пусть милость верховного Пастыря хранит тебя, возлюбленнейший предстоятель во Христе, чтобы мог ты со славой беречь своих овец. Аминь. Писано в. ноябрьские ноны[1523]., в третий индиктион.

III. Письмо Кутберта о болезни и смерти Беды

Это письмо написано Кутбертом, учеником Беды и впоследствии аббатом Ярроу. Оно служит главным источником данных о последних месяцах жизни Беды и свидетельствует о рано начавшемся почитании его как святого. Кутберт следует каноническим описаниям смерти святого (например, в житиях Мартина Турского и Колумбы из Ионы, а также в «Житии Кутберта» самого Беды); внутренняя драматичность письма подкрепляется обилием библейских цитат. В письме содержится единственное известное стихотворение Беды на англосаксонском языке (так наз. «Предсмертная песнь Беды»). Письмо было весьма популярным в Средние века; оно дошло до нас в 65 манускриптах, часто вместе с «Историей». Перевод сделан по изданию Б. Колгрейва (Oxford, 1969), где тект письма дан в приложении к «Истории».

Возлюбленному соучителю во Христе Кутвину желает вечного спасения в Боге диакон Кутберт[1524]..

С благодарностью получил я посланный тобой маленький подарок[1525] и с еще большим удовольствием прочел твое полное учености письмо; из него я узнал то, что более всего хотел узнать — что ты с любовью служишь мессы и возносишь молитвы за нашего богоизбранного отца и господина Беду. Скорее из любви к нему, чем из веры в свои способности я в немногих словах поведаю тебе, как он покинул этот мир, поскольку я понял, что именно об этом ты и желаешь узнать.

Он в самом деле страдал от болезни и особенно от частых обмороков, но до дня Воскресения Господня, в течение двух недель, почти не мучился болью. Даже потом он пребывал в том же состоянии, был весел, шутил и каждый день, каждую ночь и едва ли не каждый час возносил хвалы Всемогущему Богу до дня Вознесения Господня, который пришелся на седьмой день до июньских календ[1526].

Каждый день он давал уроки нам, его ученикам; остальное время он в меру своих сил занимался пением псалмов. Он мог провести целую ночь в молитвах и благодарениях Богу и лишь на краткое время забывался сном. Просыпаясь, он тут же начинал воспевать положенные стихи из Писания, не забывая возблагодарить Бога воздеванием рук.

По правде говоря, глаза мои никогда не видели и уши не слышали человека, столь прилежного в восхвалении Бога живого. О, истинно благословенный муж![1527]. Часто он приводил изречение святого апостола Павла: «Страшно впасть в руки Бога живого!»[1528]., как и многие другие слова Писания, которыми он спасал нас от душевной дремоты и побуждал в должное время позаботиться о последнем нашем часе[1529].. На нашем же языке, хорошо зная наши песни, он так сказал о пугающем исходе души из тела[1530].

Никто из нас, в невольный путь влекомый,
не может быть столь мудр, сколь потребно,
чтобы узнать перед, своим уходом,
добро иль зло его душа увидит,
когда предстанет пред, судом посмертным.

Он также пел антифоны для нашего и своего утешения, среди которых был и этот: «Царь славы, Господь могущества, восстающий с победою над всеми небесами, не оставь нас сиротами, но пошли нам обетованный Дух истины Отца Твоего! Аллилуйя!»[1531].. Доходя до слов: «не оставь нас сиротами», он заливался слезами и долго плакал. Через час он обычно повторял и заканчивал гимн, и так продолжалось ежедневно. Когда мы слышали это, мы разделяли его печаль и слезы и в свою очередь рыдали и плакали; поистине, учение наше проходило в слезах.

В таком возвышенном состоянии мы провели пасхальные праздники до указанного мною дня. Он же радовался и хвалил Господа за то, что ему дозволено так страдать, и часто повторял: «Господь испытывает всякого сына, которого принимает»[1532], а также слова Амвросия: «Не такую жизнь я прожил, чтобы стыдиться и дальше жить среди вас, но не боюсь смерти, поскольку Господь, коему мы служим, есть добро»[1533]..

В те дни помимо нашего обучения и пения псалмов он был занят двумя небольшими трудами, достойными особого упоминания. Это были перевод на наш родной язык ради пользы Христовой начала Евангелия святого Иоанна до места, где говорится: «Но что это для такого множества?»[1534]. — а также перевод извлечений из «Книги круговращения» епископа Исидора, о которой он говорил: «Не хочу, чтобы мои ученики читали ложь или вотще трудились над этим после моей кончины»[1535].