Исторические сочинения

Остров Британия помещен почти у самых пределов земного круга[1587], на северо-западе и западе, для соблюдения так называемого божественного равновесия, которое держит всю землю. Он лежит к северу от Африки в направлении полюса; величина его составляет восемьсот миль в длину и двести миль в ширину, не считая далеко протянувшихся мысов, окруженных морскими заливами. Со всех сторон он защищен, если можно так сказать, непроходимым пространством морей, кроме пролива у южного берега, через который корабли плавают в Бельгийскую Галлию. Здесь находятся устья двух благородных рек, Тамесы и Сабрины[1588] с их притоками, куда корабли привозят разные иноземные товары, а также других рек поменьше; остров украшен дважды десятью и дважды четырьмя городами[1589], многими крепостями, искусно сделанными строениями, стенами, зубчатыми башнями, воротами и домами, стены которых, вознесенные на пугающую высоту, надежно закреплены в своем основании. Он богат широкими равнинами, приятными взору холмами, пригодными для возделывания, и горами, которые как нельзя лучше подходят для пастбищ. Разноцветные цветы, не истоптанные людьми, образуют дивную картину, делая местность похожей на избранную невесту, украшенную ожерельями. Он орошен многими чистыми источниками, где обильные воды перекатывают белоснежные камни, и сверкающими реками, что струятся с тихим журчанием, а порой лениво влекутся мимо берегов, погруженные в дремоту, а также озерами, которые живые ручьи наполняют прохладной влагой.

Со времени своего заселения этот жестоковыйный и упрямый духом остров постоянно нечестиво восставал — ныне против Бога, а прежде против собственных сограждан[1590] или же против заморских царей и их подданных. Ибо нет для людского безрассудства большей низости и большей неправедности, чем отвергать страх Господень, братскую любовь к согражданам и почет, подобающий вышестоящим без вреда для веры, то есть нарушать законы божеские и человеческие, отрицать страх небесный и земной и руководствоваться только собственными влечениями и похотями.

Я, однако, умолчу об этих древних и общих для всех народов заблуждениях, которым до пришествия Христа во плоти было отдано в рабство все племя людей; также я не буду говорить о поистине дьявольских знамениях моей родины, почти превосходящих числом египетские, о тех уродливых созданиях, что до сих пор ютятся внутри или вовне опустевших городов и по присущему им обычаю пугают всех своим видом[1591]. Не стану я также хулить горы, холмы и реки, некогда губительные, а после обращенные на пользу человеку, который в слепоте своей вознес им божеские почести[1592]. Умолчу я и о долгих годах свирепости тиранов[1593], молва о которых дошла и до отдаленных стран, так что Порфирий, восточный пес, взбесившийся от ненависти к Церкви, изрек в присущей ему безумной и суетной манере: «Британия — провинция, богатая тиранами»[1594]. Я напишу лишь о зле, которое причинили острову жители иных, отдаленных стран во времена римских императоров. Я постараюсь написать об этом в меру своих способностей, не по сочинениям или трудам местных историков, каковые, если и существовали, давно сожжены врагами или увезены моими согражданами на кораблях в изгнание и потому недоступны[1595], но по сочинениям иноземных авторов, хотя они вследствие многих пробелов далеки от ясности[1596].

Императоры Рима создали мировую державу и, подчинив все соседние страны и острова на востоке, заключили благодаря мощи своей верховной власти мир с парфянами, жившими у границ Индии[1597]. После заключения этого мира войны на время прекратились почти повсюду. Однако ярость того пламени в его неуклонном продвижении на запад не могли сдержать даже синие морские волны; перебросившись через пролив, оно принесло на остров закон беспрекословного повиновения и подчинило невоинственный и неверный народ — не столько мечом, огнем и орудиями[1598], как других, сколько простыми угрозами или устрашением. Хотя внешне бритты подчинились эдиктам[1599], но глубоко в сердцах своих таили ненависть. Как только римляне по причине, как они утверждали, бедности этой страны вернулись в Рим, не опасаясь восстания, вероломная львица[1600] тут же убила правителей, которых оставили для поддержания и укрепления римской власти. Когда известия об этом деянии дошли до сената, и было послано быстрое войско для наказания коварных лис, они не стали выводить в море боевой флот для обороны страны или собирать армию и вести другие военные приготовления на суше. Нет, они обратили к врагу спины вместо щитов и подставили шеи мечам, когда трепет пронизал их до костей; весть об этом разошлась повсюду и вошла в поговорку: бритты не проявляют ни храбрости на войне, ни верности в мире[1601].