Читаем Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания полностью

Бянь Цяо сказал: «По-видимому, болезнь у наследника та, что называется шицзюэ[893]. Так как янская [ци] вошла в иньские [внутренние части тела], она воздействует на желудок, обвязывая и опоясывая его, попадает в каналы цзин и [повреждает их], связывает каналы ло[894], отделяется, идет вниз к [органу] саньцзяо[895] и мочевому пузырю [и не может подняться вверх]. В результате [ци] в [250] янских каналах май продвигается вниз, а в иньских каналах май идет вверх, и возникает противоборство [здоровой и вредоносной ци[896]. Встретившиеся [янская и иньская] ци[897] образуют затор и не протекают свободно. Иньская [ци] идет вверх, а янская [ци] погружается внутрь [тела], и [так они] циркулируют. Внизу и внутри [янская ци] возбуждается, но не может подняться. Вверху и снаружи [течение янской ци] прерывается и не дает возможности [для нормальной циркуляции иньской ци][898]. Вверху появляются разрывы [течения ци] в янских каналах ло. Внизу появляются нарушения в иньских узлах [сухожилий]. Когда имеются нарушения в иньских [узлах сухожилий] и разрывы в янских [каналах ло], цвет [лица] портится, в каналах май [возникает] беспорядок, и поэтому тело [становится] неподвижным и [у человека] вид, как у мертвого. Наследник еще не умер, ибо пока янская [ци] входит в иньские [части тела], сдерживая и создавая преграду для [ци] органов цзан, [человек еще] будет жив. Когда же иньская [ци] входит в янские [части тела], сдерживая и создавая преграду для [ци] органов цзан, [человек] умирает. Все эти перечисленные обстоятельства иногда внезапно вызывают во всех пяти органах цзан расстройство цзюэ, [когда] внутри них [движение ци происходит в обратную сторону][899]. Искусный мастер может с этим справиться, а неумелый — колеблется и не может принять решения».

Затем Бянь Цяо послал своего ученика Цзы Яна заострить металлические иглы и обточить каменные иглы, чтобы использовать их [для уколов] в наружную [точку] санъян ухуй[900]. Через некоторое время наследник очнулся. Тогда [Бянь Цяо] повелел [ученику] Цзы Бао приготовить горячее лекарство «пять фэней» и [лекарство] бацзянь[901] и нагреть их, чтобы попеременно втирать [больному] горячее лекарство с двух [сторон] под ребрами. Наследник приподнялся и сел. [Бянь Цяо] еще раз отрегулировал иньскую и янскую [ци в его теле]. [Наследник] в течение двадцати дней принимал отвар лекарств и снова [стал таким], как раньше. С тех пор в Поднебесной стали считать, что Бянь Цяо может возвращать к жизни умерших людей. [Но] Бянь Цяо говорил: «Я, Юэ-жэнь, не способен оживлять умерших, но, когда человек еще жив, я, Юэ-жэнь, могу помочь ему выздороветь».

[Когда] Бянь Цяо проезжал через [княжество] Ци, циский Хуань-хоу[902] принял его как [почетного] гостя. [Бянь Цяо] пришел во дворец увидеться [с князем] и сказал: «У вас, государь, болезнь в порах кожи[903], [если ее] не лечить, она будет проникать вглубь». [251] Хуань-хоу ответил: «Нет у меня никакой болезни». Бянь Цяо ушел, а Хуань-хоу сказал приближенным: «Это, наверное, выгодно лекарям — они хотят приобрести славу на тех, кто не болеет». Через пять дней Бянь Цяо вновь увиделся [с князем и] сказал: «У вас, правитель, болезнь кровеносных сосудов, [если ее] не лечить, она проникнет глубже». Хуань-хоу опять ответил: «У меня нет никакой болезни». Бянь Цяо ушел, [а] Хуань-хоу остался недоволен. Еще через пять дней Бянь Цяо вновь увиделся [с князем и] сказал: «У вас, правитель, болезнь таится в промежутке между желудком и кишечником, [если ее] не лечить, она проникнет глубже». Но Хуань-хоу на это никак не отозвался. Бянь Цяо ушел, а Хуань-хоу остался недоволен. Через пять дней Бянь Цяо опять пришел, издали посмотрел на Хуань-хоу, повернулся и быстро ушел. Хуань-хоу послал человека спросить Бянь Цяо о причине его ухода. Тот ответил: «Когда болезнь сосредоточена в кожном покрове, ее устраняют отварами лекарственных [трав] и втиранием [горячих] лекарств. Когда [болезнь] находится в кровеносных сосудах, ее можно достать металлическими и каменными иглами. Когда она в кишечнике и желудке, ее достают вино и лекарственные настойки на вине; когда же болезнь проникает в костный мозг, то даже Сымин[904] ничего не может сделать. Ныне [болезнь] находится в костях и костном мозге, [и я уже] не прошу разрешения [лечить правителя]». Через пять дней Хуань-хоу сильно занемог. [Он] послал человека, чтобы призвать Бянь Цяо, но Бянь Цяо уже уехал. Хуань-хоу вскоре умер.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Шахнаме. Том 1
Шахнаме. Том 1

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской —  Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана. Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании. Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

Абулькасим Фирдоуси , Цецилия Бенциановна Бану

Древневосточная литература / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги
Непрошеная повесть
Непрошеная повесть

У этой книги удивительная судьба. Созданная в самом начале XIV столетия придворной дамой по имени Нидзё, она пролежала в забвении без малого семь веков и только в 1940 году была случайно обнаружена в недрах дворцового книгохранилища среди старинных рукописей, не имеющих отношения к изящной словесности. Это был список, изготовленный неизвестным переписчиком XVII столетия с утраченного оригинала. ...Несмотя на все испытания, Нидзё все же не пала духом. Со страниц ее повести возникает образ женщины, наделенной природным умом, разнообразными дарованиями, тонкой душой. Конечно, она была порождением своей среды, разделяла все ее предрассудки, превыше всего ценила благородное происхождение, изысканные манеры, именовала самураев «восточными дикарями», с негодованием отмечала их невежество и жестокость. Но вместе с тем — какая удивительная энергия, какое настойчивое, целеустремленное желание вырваться из порочного круга дворцовой жизни! Требовалось немало мужества, чтобы в конце концов это желание осуществилось. Такой и остается она в памяти — нищая монахиня с непокорной душой...

Нидзе , Нидзё

Древневосточная литература / Древние книги