Читаем Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания полностью

Подданный И ответил так: «Я, И, с юных лет интересовался медициной и лекарствами, но многие испробованные мной способы лечения и лекарства были недейственными. Когда наступил восьмой год [правления императрицы] Гао-хоу, мне довелось встретить наставника гуншэна Ян Цина из квартала Юаньли города Линьцзы. Цину было более семидесяти лет. Я, И, удостоился [чести] видеться с ним и служить ему. [Он] говорил [мне]: «Отбросьте все свои лечебные книги, они не истинны. Я, Цин, владею книгами Хуан-ди и Бянь Цяо о каналах май, которые унаследованы с древних времен от прежних мудрецов. [Я постиг] все тонкости диагностики болезней по пяти цветам [лица], знаю, [что ждет больного] человека — жизнь или смерть, разбираюсь в сомнительных [случаях], определяю возможности излечения и в книгах, трактующих лекарства. Моя семья достаточно обеспечена, я люблю вас всем сердцем и очень хочу в полной мере обучить вас всем тайным рецептам и книгам». Тогда я, И, сказал: «Какое счастье! Об этом я не смел и мечтать». Я тут же встал с циновки и дважды почтительно поклонился. [Я] принял от него [следующие] тайные книги: Майшу в двух частях, Усэчжэнь, Цзикэшу, Чайду инь-ян вайбянь, Яолунь, [254] Шишэнь, Цзе инь-ян[914]. Получив их, [я] почти год читал, разбирался в них и проверял на практике. На следующий год применение стало давать хорошие результаты, но еще не было совершенства. Потребовалось три с лишним года занятий, прежде чем я попробовал лечить людей, диагностировать болезни, решать [вопросы] смерти и жизни и получил хорошие результаты. К настоящему времени Цин уже почти десять лет как умер, а мне, И, проучившемуся у него целых три года, [исполнилось] тридцать девять лет.

Когда помощник императорского цензора Чэн сказал мне о том, что страдает от сильной головной боли, я, И, проверил его пульс и объявил: «У вас заболевание серьезное, о нем [сейчас] нельзя ничего сказать». Когда он вышел, только младшему брату Чэна [по имени] Чан я сказал: «Внутри между желудком и кишечником появился нарыв цзюй. Через пять дней у него будет гнойный нарыв юнчжун, а [еще] через восемь дней начнется рвота с гноем, и он умрет». Болезнь Чэна — результат [злоупотребления] вином и женщинами. Чэн умер в указанный срок. Я, И, понял [характер] заболевания Чэна, потому что, прощупывая его пульс, нашел [в нем] ци печени. Ци печени была мутной и неподвижной, это признак болезни от внутренней закупорки. В правилах для пульсов говорится: «Когда пульс длинный, [напряженный], как струна, и не меняется [в соответствии со] сменой времени суток, то основная [причина] такой болезни находится в печени. [Когда пульс длинный, напряженный, как струна, но] гармоничный, тогда болезнь главным образом в основном канале цзин [печени], когда же он прерывист, то это значит, что нарушение произошло в ответвлениях каналов ломай». Когда болезнь коренится главным образом в основном канале цзин [печени] и [пульс] гармоничный, [значит], недуг идет от сухожилий и мышц и затрагивает костный мозг. Если прерывистый [пульс] остается разорванным и торопливым, [значит], болезнь получена от вина и [посещения] внутренних [женских покоев]. Поэтому я понял, что через пять дней у больного появится гнойный нарыв юнчжун, а через восемь дней будет рвота с гноем и он умрет. Когда я прощупывал пульс [его каналов] шаоян[915], вначале он был прерывистым. В этом случае болен основной канал цзин. Болезнь идет [дальше в каналы ло], человек не может ничего с ней поделать и уходит [из жизни]. В то время, когда в ответвлениях каналов ломай была главная причина болезни, [прерывистый пульс канала] шаоян в [области] гуань[916] [на левой руке] вначале [проявлялся на отрезке в] один фэнь, поэтому внутри был жар, но гной [255] еще не вытекал. Когда [область проявления пульса] достигает пяти фэней, он доходит до границ [области каналов] шаоян. На восьмой день болезни [начинается] рвота с гноем и [больной] умирает. Поэтому когда [прерывистый пульс перемещается] выше на два фэня, появляется гной. Когда [пульс] доходит до границы, образуется нарыв. Когда [гной] полностью вытекает, наступает смерть. Когда жар [вредоносной ци больного] идет вверх, он воздействует на [каналы] янмин[917] и повреждает ответвления каналов ло. Когда ответвления каналов ло возбуждаются, то в узлах [соединения] каналов [ло и] май проявляется [болезнь]. Когда в узлах [соединения] каналов [ло и] май проявляется [болезнь, начинается] гниение и распад. Поэтому каналы ло переплетаются. Когда ци жара уже прошла вверх и [там] оказывает воздействие, [она] доходит до головы и вызывает возбуждение, поэтому болит голова.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Шахнаме. Том 1
Шахнаме. Том 1

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской —  Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана. Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании. Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

Абулькасим Фирдоуси , Цецилия Бенциановна Бану

Древневосточная литература / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги
Непрошеная повесть
Непрошеная повесть

У этой книги удивительная судьба. Созданная в самом начале XIV столетия придворной дамой по имени Нидзё, она пролежала в забвении без малого семь веков и только в 1940 году была случайно обнаружена в недрах дворцового книгохранилища среди старинных рукописей, не имеющих отношения к изящной словесности. Это был список, изготовленный неизвестным переписчиком XVII столетия с утраченного оригинала. ...Несмотя на все испытания, Нидзё все же не пала духом. Со страниц ее повести возникает образ женщины, наделенной природным умом, разнообразными дарованиями, тонкой душой. Конечно, она была порождением своей среды, разделяла все ее предрассудки, превыше всего ценила благородное происхождение, изысканные манеры, именовала самураев «восточными дикарями», с негодованием отмечала их невежество и жестокость. Но вместе с тем — какая удивительная энергия, какое настойчивое, целеустремленное желание вырваться из порочного круга дворцовой жизни! Требовалось немало мужества, чтобы в конце концов это желание осуществилось. Такой и остается она в памяти — нищая монахиня с непокорной душой...

Нидзе , Нидзё

Древневосточная литература / Древние книги