Читаем Истории Фирозша-Баг полностью

В тот день Хуршидбай и Ардашир сразу же пошли из суда в агьяри и сделали пожертвование в виде бревнышка сандалового дерева на десять рупий вместо обычной палочки за пятьдесят пайс. Хуршидбай, когда они вернулись домой, была очень возбуждена. Она вымыла и протерла рамочки фотографий с изображением своих усопших предков с усами и в пагри, а также птичью клетку. И налила свежую воду в поилку. Потом целый вечер зажигала ароматические палочки агарбатти перед фотографиями и клеткой, окутывая покойников туманом более густым, чем тот, что, вероятно, обвивал их, когда они переходили в мир иной по мосту Чинвад[130].

Тяжелый запах благовоний начал распространяться по всей квартире. Он проник в другую комнату, от чего Кашмиру с Боманом затошнило. Он заполнял их кастрюли и миски, изгоняя оттуда аппетит, витал над постелями, забирался под наволочки, проникал в щели и клубился под кроватями. Безжалостный едкий запах залезал в глаза и нос, нахально заплывал внутрь черепа, спутывал сознание и створаживал чувства, пока Хуршидбай не завладела полностью их квартирой и ими самими. Маленький Адиль тоже жаловался на запах. Родители успокоили его, рано уложили спать, потом легли сами, мучаясь от головной боли, стыда и разочарования.

Но Хуршидбай не дала им забыться благословенным сном. Когда за стеной все стихло, она завела свой граммофон, направив его рупор в ту часть стены, за которой, скорее всего, находились кровати, и поставила единственную имевшуюся у нее пластинку – ту единственную, которая должна быть у каждого, как она сказала Ардаширу, когда тот сделал попытку расширить ее коллекцию. Стрекочущие звуки «Сахи сурадж», хвалебной песни восходящему солнцу, издаваемые голосовыми связками визгливой женщины и передаваемые через хруст и свист шеллака на семидесяти восьми оборотах в минуту, проникали за стену в темноту, в которой пытались скрыться Боман и Кашмира. Беспомощные, они прижались друг к другу и утешали себя, как могли, слушая эту хвалебную песнь снова и снова.

Наконец рупор был убран. Последние палочки агарбатти превратились в малюсенькие фитильки. Но, когда Хуршидбай почувствовала, что сон все-таки одолевает ее, она стала бороться с ним, не желая, чтобы благословенные события этого дня остановили в ее сознании свой ход. Однако звезды встали так, что, когда сон наконец победил, это принесло Хуршидбай еще больше радости. К ней прилетел Пестон-джи и не один час свистел и порхал в ее сне.

Утром она отчетливо помнила свой сон: Пестон-джи сидел в большой прямоугольной сделанной на заказ клетке, которая по какой-то причине была выставлена на веранду. Хуршидбай принесла ему орешки арахиса. Пестон-джи начал методично и внимательно их щелкать, а потом выбрасывать из клетки не только скорлупки, но и ядра. Выбросил все. Что очень странно, потому что Пестон-джи всегда был аккуратным и чистоплотным попугаем, даже делал свои дела только в одном углу клетки и никогда не летал куда попало, как другие. Может, ему просто не хотелось арахиса. Тогда она дала ему два перчика. Длинных, зеленых. Он снова сделал то же самое. Разорвал на мелкие кусочки и разбросал во все концы веранды.

Только тогда она разгадала послание Пестон-джи. Пока она, следуя его божественным откровениям, собирала первый из кульков с мусором для разбрасывания по веранде, проснулся Боман, и к нему вновь вернулась уверенность в себе. Он сказал Кашмире, что беспокоиться не надо, он в любом случае избавится от платных жильцов. Насвистывая, он выбрал галстук, и, когда с первой попытки получился идеальный узел, его вера в собственные силы полностью восстановилась. Он поцеловал Кашмиру и ушел на работу, настоятельно попросив ее придерживаться политики запертой двери. Вечером он обнаружил разбросанную по всей веранде месть Хуршидбай.

Боман и Кашмира решили делать вид, что ничего не произошло. Они вышли на веранду с метлой и мусорным ведром. Кашмира вымела всю грязь. Боман насвистывал как можно более беззаботно. Кашмира тоже что-то мурлыкала. Он встал в защитную позу в дверях. Его галстук и пиджак сияли, как талисманы галантности посреди устроенного Хуршидбай безобразия. Он всегда возвращался с работы таким же элегантным и аккуратным, каким уходил с утра. Кашмире нравилась эта его черта, она говорила, что, стоит мужу войти, как их комната сразу же приобретает особый лоск. Вечером он как можно дольше не переодевался в пижаму.

Хуршидбай с удовлетворением наблюдала за ними через щель в двери. Клювы, нацеленные на нее, были посрамлены и, не нанеся ни единого удара, отвернулись.

– Ты только посмотри на него, – сказала она Ардаширу, – стоит, как чинго-минго[131], в своем наряде и заставляет подметать беременную жену.

Ардашир ее почти не слышал. Голуби ворковали и клевали у него с рук, и их хлопающие крылья то и дело обдували ему лицо.

Проходили дни, потом недели. Мусор на веранде разбрасывался уже второй месяц, а беременность Кашмиры подходила к девятому.

– Что теперь будет, Бомси? – спросила она. – Сколько это будет продолжаться?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза