Истории Фирозша-Баг

Пришла толстая айя Джакайли, чтобы забрать домой двух детей дипломированного бухгалтера-эксперта. Но они отказывались идти, пока не услышат историю про охотника Савукшу. Когда она начала их бранить и обстановка несколько накалилась, некоторые мальчишки решили вспомнить про привидение, которое когда-то являлось Джакайли:

– Айя, бхут! Айя, бхут!

Нариман предостерегающе поднял палец – эта тема в Фирозша-Баг была под запретом. Никто из взрослых не торопился снова пережить непотребные и возмутительные события, однажды начавшиеся с Песи-падмару и его игр в привидение.

Джакайли села, не желая возвращаться домой без детей, и шепотом попросила Наримана рассказывать покороче. Запах жареной рыбы, щекотавший ноздри Наримана, тем временем нахально проник глубже и разбередил его желудочные соки. Но Нариману давно хотелось рассказать историю об охотнике Савукше.

– Савукша всегда охотился один, так ему больше нравилось. В жизни охотника Савукши много разных событий, но я расскажу вам об одном, очень страшном. Страшном для нас, конечно, ибо Савукша никогда ничего не боялся. А случилось вот что. Однажды вечером он устроился на ночевку, разжег костер и согрел себе миску куриного дхансака[142].

Жареная рыба вызвала у Наримана зверский аппетит, и тема куриного дхансака возникла отнюдь не случайно. Сглатывая слюну, он мужественно продолжал:

– Миссис Савукша была знаменита своим дхансаком ничуть не меньше, чем ее муж охотой. Обычно она клала в блюдо тамаринд и баклажан, кориандр и зиру, гвоздику и корицу и десятки других никому не известных специй. Женщины обычно приходили к их дому издалека, стояли под окном, когда она готовила, наслаждались ароматами и пытались разгадать кулинарный секрет. Они надеялись распознать ингредиенты блюда по запахам, которые выплывали из окна слой за слоем и становились все более изысканными и аппетитными. Но всякий раз эти восхитительные ароматы одурманивали женщин, и они просто отдавались наслаждению, позабыв о том, зачем пришли. Секрет миссис Савукши был надежно защищен.

Джакайли сделала Нариману знак поторопиться, обеденное время для детей давно наступило. Нариман продолжал:

– Аромат острых специй вскоре заполнил ночной воздух джунглей, и, когда дхансак как следует разогрелся, Савукша принялся за еду. Ружье лежало рядом. Но как только он поднес к губам первый кусок, из кустов на него сверкнули глаза тигра! Всего метрах в четырех от него! Тигр вышел, облизываясь. И что, как вы думаете, случилось потом?

– Что, что, дядя Нариман?

Но не успел он ответить, как дверь его квартиры открылась, и оттуда высунулась голова Хирабай.

– Чало ни[143], Нариман, – сказала Хирабай, – пора. Если все остынет, будет невкусно.

Вопрос был решен. Чтобы жареная рыба Хирабай, с корочкой снаружи и нежная и сочная внутри, замаринованная в куркуме с красным стручковым перцем, чтобы эта рыба остыла – такое Худаи-джи[144] не смог бы ему легко простить!

– Извините, ребятки, мне надо идти. А про Савукшу и тигра в следующий раз.

Послышался гул разочарования. Но все надеялись, что хорошее расположение духа продлится у Наримана до завтра, когда он вернется из Мемориальной библиотеки, иначе его история тоже остынет.

Однако прошла целая неделя, прежде чем Нариман вновь припарковал «зеницу ока» перед своей квартирой на первом этаже и дал три долгих гудка. Когда он поднял капот, проверил масло, начистил значок «мерседеса» и стал насвистывать «Марш полковника Боуги»[145], к корпусу «А» потянулись ребята.

Некоторые помнили, что история о Савукше и тигре осталась незаконченной, но они хорошо знали, что напоминать об этом не следует. Неразумно было подсказывать Нариману, пока он первый не намекнет на продолжение, иначе не выйдет ничего хорошего.

Нариман внимательно посмотрел на лица собравшихся. Двоих, стоявших позади и всегда имевших всепонимающий и высокомерный вид, среди них не было. Не было и тихого Бальсары, умного паренька.

– Позовите Керси, Вирафа и Джахангира, – распорядился Нариман. – Хочу, чтобы они послушали сегодняшнюю историю.

Джахангир сидел один на каменных ступеньках корпуса «С». Другие двое болтали с охранником у дворовых ворот. Кто-то из ребят сбегал за ними.

– Извините, что прерываю вашу беседу, мальчики, и твои размышления, Джахангир, – шутливым тоном сказал Нариман. – Но я подумал, что вам захочется послушать эту историю, тем более что кое-кто собирается ехать за границу.

Это было не совсем так, но Керси и Вираф действительно много говорили об Америке и Канаде. Керси начал писать в тамошние университеты, с тех пор как начался его последний учебный год, а также отправил запросы в Канадское посольство в Нью-Дели и Американское консульство в Брич-Кэнди. Но пока из всего этого ничего не вышло. Они с Вирафом ответили с сарказмом, на который способны лишь такие зеленые юнцы, как они:

– А как же! На следующей неделе. Осталось только вещички собрать.

– Ка-а-а-анечно! – протянул Нариман.