Истории Фирозша-Баг

Когда наконец Джахангир украдкой бросил взгляд на тех двоих, мужчина уже лежал на спине на скамейке с расстегнутой ширинкой. Лицо женщины было спрятано у него в паху. Стоны наслаждения. И откуда-то издалека пришло смутное воспоминание, которое его страстному желанию смотреть противопоставило экстренную необходимость уйти, закрыть глаза, выкинуть все из головы. Это случилось вечером на веранде у них в квартире. Маленький мальчик стоял рядом с матерью у окна, дыша вечерним воздухом и заглядывая за стену дворовой площадки. Со стороны Тар Галли появилась какая-то развеселая компания, а по главной улице шли три молодые женщины. Когда расстояние между двумя группами сократилось, один из мужчин вдруг сложил обе руки у себя в паху и сказал что-то, чего не смог разобрать маленький мальчик, что-то про соску, рот и деньги. Со стороны девушек послышалось хихиканье. Мальчик старался разглядеть, что последует потом. Но мама оттащила его, сказав, что он не должен смотреть на непотребное поведение мерзких мавали[176] и дурных женщин, что ему следует забыть все, что он видел и слышал, иначе бог накажет и его, и весь их дом.

Вечер был испорчен. Когда они поднялись, чтобы уйти, появился обходивший Сад ночной сторож. Пара, занимавшаяся оральным сексом, не заметила ни стука его колотушки, ни других способов привлечь внимание. Наконец, не подходя к ним, сторож крикнул зычным голосом пуштуна:

– Аррэ, бхайсахиб[177], лежать на скамейках запрещено. Пожалуйста, сядьте ровно.

И парочка распалась.

Сторож ушел, за ним последовали Джахангир с Бехроз. Джахангир бросил взгляд назад – те двое опять опустились на скамейку, и рот женщины снова приблизился к паху мужчины. Удаляясь, Джахангир вспомнил, как в панике вырвал свое лицо из рук Бехроз.

– Извини, – сказал он. – Просто так получилось.

Он завязал тугим узлом свое отчаянное желание, спрятав в нем всю боль, и молча спустился по склону. Образ парочки на скамейке, отдававшейся дикой и отчаянной похоти, без конца вставал у него перед глазами.

Сейчас Джахангир сидел на траве под фонарем рядом с тем уступом. Уступом и скамейками. Везде эти скамейки. В электричке скамейки с пятнами пана – места третьего класса. У Бхагван-Бабы скамья на веранде – садись, и он задаст тебе загадку. Еще одна в зале ожидания, чтобы на ней пить теплую «Лимку». А скамья на уступе – для уроков фелляции и влажных снов, от которых по бедрам стекали струйки, делая, к его стыду, штанины пижамы словно накрахмаленными, так что гунга, наверное, с интересом рассматривала их перед стиркой.

На него полетел град мелких камушков, попавших ему в голову, шею и спину. Он подскочил. Увидел удирающих трех мальчишек. Погнался было за ними, но остановился. Что я буду делать, даже если поймаю этих пацанов?

Его трясло, и он не смог снова сесть. Дышал тяжело. Часто и коротко. Руки дрожали. Подмышки намокли. Он решил пройтись. На детскую площадку. В вечерний тренажерный зал. Где оборудование для детских игр превратилось в брусья для бедняков, где люди без гроша в кармане использовали для качания пресса качели-балансиры, а вместо утяжелителей брали плитку. Да, эти накачают мускулатуру. Так или иначе.

Они пришли в сумерках, разделись до ланготи[178] и маек. Быстрым движением чуть поправили выпуклость между ног. Подоткнув и приладив то, что под ней. Затем профессионально затянули ремни.

Их тела двигались в ритме разнообразных упражнений, и снова Джахангир почувствовал острое желание присоединиться – присоединиться к этим перекатывающимся, потным мускулам в их постоянном движении. Он представлял себе, как каждый вечер будет встречаться с этими людьми, раздеваться вместе с ними до шорт и судры. Вместе, в своем мужском братстве, они будут потеть и дышать, а закончив упражнения, пойдут, взявшись за руки, со смехом и шутками есть горячий и острый шашлык и пить сок из сахарного тростника. Может, он даже научится курить с ними биди[179].

Он серьезно думал начать тренировки. Устал быть щуплым, сутулым слабаком. Начнет он дома, без посторонних, а когда его тело укрепится, он сможет присоединиться к тем людям на свежем воздухе. Конечно, они будут только рады. И их братство станет достаточным и исчерпывающим.

В субботу он пойдет к Бехроз домой и скажет, что должен поговорить с ней о важном деле. И разорвет с ней спокойно, без всяких ссор.

Он продумал все пункты своей речи. Закончить он решил мыслью, что их отношения делают всех несчастными: прежде всего его родителей; ее, кстати, тоже, потому что она им не нравится, а она не выносит их влияния на него. Теперь она сможет продолжить жить той жизнью, которой жила до того, как он нарушил границы ее приватности. Да, нарушил границы приватности. Хорошее выражение, надо будет так и сказать.