Истории замка Айюэбао

Какая жалость, что её лучшие годы не пришлись на самый разгар настоящей войны. То был лишь короткий период военных стычек, и не успела она войти во вкус, как всё закончилось. Она всегда с тоской вспоминала партизанскую жизнь и говорила мне: «Если бы мы родились на несколько десятилетий раньше, ты бы, может быть, воевал вместе со мной и прикрывал мне тыл». И я в это верю. С её маленьким ростом и крепким телосложением она словно рождена для войн! О, ты не видела её с заткнутыми за пояс маузерами и с поджатыми губами — прирождённый командир партизанского отряда! Курила она больше, чем мужчины, от курения у неё все зубы почернели, а губы посинели. Я-то некурящий, так она, приникнув губами к моим губам, вдыхала мне в рот дым. Она всегда держала своё слово. Корпорация «Лицзинь» была для неё площадкой для маневренных боевых действий, которыми она единолично руководила. Она караулила меня сзади с обеими пушками в руках; мне было дозволено только рваться вперёд, но не разрешалось отступать. Теперь, когда она ушла, некому руководить боевыми действиями, а мне самому в этой войне не победить. Иногда я думаю: как было бы хорошо, если бы Куколка была такой же, как Комиссар. Но это невозможно, вы с ней совершенно разные. Она была учительницей в начальной школе, и это всё решает. О, с этого и следует начинать, рассказывая о ней, — с того, что она была учителем начальных классов. Читай с самого начала.

2

Ранее из отрывочных рассказов Чуньюй Баоцэ в голове у Куколки сложилась стройная и печальная картина его жизни; теперь же, когда эта картина предстала перед ней в виде книги, её душа затрепетала.

Когда Баоцэ было два года, его отец погиб в межклановой вооружённой стычке. Вдова с сиротой не могли больше оставаться в своей деревне, поэтому мать взяла сына к себе на закорки и пустилась в бега. Побираясь по пути, они добрались до Лаоюйгоу. Их приютила в своей каменной хижине одинокая старуха, и они наконец обрели кров. Получить местную прописку было сложно, но им посодействовал некто по прозвищу Макак. Человек этот на пару со своим сыном Цяньцзы похвалялся своей силой и вёл себя дерзко и вызывающе.

— Вся деревня в моих руках! — заявлял он.

Мать Баоцэ испытывала к нему безграничную благодарность, а он, впившись в неё глазами, отвечал:

— Отблагодаришь, и дело с концом!

Однажды он сильно напился, ворвался к ним среди ночи и на глазах у Баоцэ и у старухи начал к ней приставать. Мать Баоцэ упрашивала отпустить её, а старуха взмолилась:

— Барин, на коленях тебя прошу!

Макак выругался и ушёл.

Три дня спустя мать Баоцэ вернулась с работы в изорванной одежде. Старуха стала расспрашивать её, но она ничего не рассказывала. После этого она ещё несколько раз возвращалась домой со следами побоев на лице, но по-прежнему молчала как рыба. Настала осень. Мать Баоцэ заболела, лицо её пожелтело и обрело восковой оттенок, — похоже, оставалось ей недолго. Она вложила ручонку Баоцэ в большую грубую ладонь старухи:

— Тётушка, я совсем плоха, позаботьтесь о нём как о родном внуке.

Отдохнув несколько дней, она взяла корзину для соломы, вышла из дома и больше не вернулась. Деревенские обнаружили у колодца в кукурузном поле труп зарубленного Макака, рядом с которым валялись корзина и окровавленный серп. Мать Баоцэ покончила с собой, бросившись в колодец.

Ту осеннюю ночь и завывающий ветер мальчик запомнил на всю жизнь: Цяньцзы с ружьём ворвался к ним в дом и бросился со штыком на маленького Баоцэ. Старуха, рискуя жизнью, прикрыла его… Маленький Баоцэ выжил и с тех пор, словно маленький зверёк, всюду ходил за ней следом.

Куколка глубоко вздохнула, подняла голову и посмотрела в окно. Ей хотелось перевернуть эти страницы, пропитанные кровью и слезами, но они притягивали её взгляд. Каждая строчка, словно протоптанные теми людьми глубокие следы, бросалась в глаза: голод и унижения, притеснения и невзгоды. Старуха оберегала Баоцэ как родного внука. Он вырос и пошёл в начальную школу. Школьная жизнь стала в его жизни ярким и радостным эпизодом благодаря появлению директора по имени Ли Инь. Куколка долго и пристально смотрела на этого отважного и решительного мужчину, вообразила всё счастье, которое он ей дал, те радости и потрясения, которые когда-то переживало его юное сердце.

— Когда я впервые увидел этого человека, то сильно удивился: он был одет в синюю куртку, его худое вытянутое лицо сияло белизной, волосы были чёрные как смоль, на шее повязан серый шарф. Мне тогда показалось, что он упал прямиком с небес, в его облике просто не было места унынию. Позже я узнал, что родина его очень далеко — в городке под названием Циндао.