История балета. Ангелы Аполлона

Неизвестно, кто написал либретто «Лебединого озера». Возможно, это был Бегичев. А может быть, основой послужили немецкие сказки и фольклорные источники – под влиянием «Лоэнгрина» Вагнера. Но так или иначе корни балета уходят в семейную жизнь Чайковского: несколькими годами ранее он сочинил музыку к детскому балету «Озеро лебедей», который он и его многочисленные родственники любили исполнять в «домашних спектаклях», о чем позднее тепло вспоминали его племянница и племянник, упоминая также большие деревянные качели в форме лебедя. Это был фон, на котором готовилось создание нового русского балета, пока что немного напоминавшего домашние и крестьянские балеты в загородных поместьях.

Первую постановку «Лебединого озера» осуществил Вацлав Юлиус Рейзингер, второстепенный балетмейстер из Европы, однако главную партию исполняла уже не зарубежная звезда (как было заведено в Санкт-Петербурге): первой Одетту станцевала балерина Полина (Пелагея) Карпакова, а затем – Анна Собещанская⁴¹.

В общих чертах балет тот же, но московский оригинал был сложнее – мрачный, полный отчаяния, трагичный. Пропитанный романтизмом, он рассказывает историю прекрасной Одетты – девушки, заключенной в теле лебедя. Ее мучают и преследуют злобная мачеха в обличье филина и злой чародей, и со стаей таких же заколдованных девушек она живет на Озере слез. Днем они лебеди, а по ночам вольны танцевать среди соседних развалин. Только замужество может разрушить чары, наложенные на Одетту, но когда принц Зигфрид влюбляется в нее, ее мачеха одурачивает принца: самозваный Черный Лебедь соблазняет Зигфрида, и он клянется в верности обольстительной самозванке, тем самым предавая настоящую Одетту и приговаривая ее к вечной неволе. Осознав свою ошибку, Зигфрид умоляет Одетту о прощении, но – и в этом главное отличие от более поздних постановок – слишком поздно. Разразившаяся буря и ужасное наводнение символизируют заклятие: поднимаются огромные волны (холст), раздается «невообразимый грохот и шум», похожий на «взрыв порохового погреба» (в этом месте зал наполнял запах орудийного пороха). В отчаянии принц срывает корону с Одетты, служившую ей единственной защитой от злобного филина, и, снедаемые чувством обоюдной вины, влюбленные прыгают в пучину и тонут. Здесь нет искупляющего апофеоза, который появится позже, вместо него – картина жестокого и равнодушного рока: несчастная пара погибает, лунный свет пробивается сквозь тучи, и «на спокойной глади озера появляется стая лебедей»⁴².

Премьера московского балета состоялась в 1877 году в Большом театре. Музыка была хорошо принята (хотя некоторые ворчали, что она слишком драматична, оперного характера и потому не годится для балета), но хореография подверглась жестокой критике, претерпела ряд переделок и прошла через много рук, пока балет не был снят с репертуара в 1883 году, став жертвой радикального сокращения бюджета театра.

Балет исчез почти на 10 лет. Чайковский так и не увидел его вновь: он обсуждал с Всеволожским его восстановление, но в 1893 году, прежде чем балет был возрожден, композитор безвременно скончался.

В следующем году Лев Иванов полностью обновил хореографию второго акта на озере для концерта памяти П. И. Чайковского в Санкт-Петербурге, организованного Всеволожским. Планы возобновления всей постановки целиком продолжились, и Всеволожский писал Модесту с просьбой разработать новое либретто: «Надеюсь, вы счастливо избежите потопа в последнем акте. Он банален и плохо смотрелся бы на нашей сцене»⁴³.

И началась череда масштабных доработок. Модест сохранил потоп, правда, изменив финал, – он ввел мелодраматическое двойное самоубийство: Одетта бросается в озеро, а Зигфрид закалывается кинжалом. В последовавших переделках все стало мягче и менее трагично. Всеволожский и Петипа вырезали бурю и потоп, и – на основе концовки Модеста – все завершалось тем, что возлюбленные вместе прыгают в озеро, а затем наступал знакомый сегодня апофеоз – «в облаках, сидя на огромных лебедях, появляются Зигфрид и Одетта». Партитура была отредактирована итальянским композитором Риккардо Дриго (он дирижировал на премьере «Спящей красавицы»), которого попросили внести в нее изменения и сокращения: как показал ученый Роланд Джон Уайли, он облегчил оркестровку, убрал одни фрагменты, добавил другие и (возможно, ненароком) нарушил тональный строй оригинала Чайковского, придав балету легкости и смягчив ощущение несогласованности. Музыку для сцены бури он просто убрал[44]. Хореография была подправлена не меньше: Петипа, слабое состояние здоровья которого усугубилось со смертью дочери и другими семейными проблемами, взял на себя дворцовые сцены, поручив лирические и «лебединые» картины у озера своему русскому коллеге Иванову. Такое разделение труда обернулось удачей: своим сценическим долголетием балет во многом обязан конфликту между контрастными хореографическими стилями Петипа и Иванова⁴⁴.