История философии. Средние века

В любом случае определенные аспекты средневековых космологических спекуляций представляются человеку современного склада ума, скорее всего, странными и причудливыми. Конечно, можно понять причины, вследствие которых философами постулировались двигатели сфер, хотя гипотеза, о которой идет речь, кажется нам излишней. Можно даже понять, отчего некоторые философы, в первую очередь такие, как Авиценна, должны были постулировать иерархию обособленных интеллектуальных способностей, причем более низкая проистекала или эманировала от более высокой. Но факт остается фактом – в целом иерархическая концепция отдельных интеллектуальных способностей и соответствующих сфер кажется нам маловероятной и чуждой. Так что вряд ли мы подготовлены к тому, чтобы серьезно воспринимать замечания о самой низкой обособленной интеллектуальной способности, которая выполняет функцию «активного разума» человека. Что касается монопсихизма Аверроэса, то, скорее всего, все это представляется нам фантастическим, как, впрочем, и для Фомы Аквинского.

Можно подумать, что идеи такого рода казались действительными людям Средневековья, как в наше время людям представляются действительными мифология Фрейда, диалектический материализм и расовые предрассудки. Все это действительно так. Тем не менее, все это не меняет того обстоятельства, что средневековая космология не была нашей космологией. И скорее всего, мы благожелательно относимся к тенденциям позднего Средневековья только потому, что хотим отделаться от некоторых метафизических атрибутов, принадлежащих предыдущим поколениям. Само обсуждение вопроса – является ли побудительная сила импульсом, субстанцией или случайным свойством (акциденцией) – может показаться для нас зависимым от сомнительного допущения[352]. Но в любом случае теория импульса делает совершенно ненужным постулирование каких-либо двигателей сфер сверх положенного подлинного импульса.

Тем не менее, средневековая философия не состоит исключительно из одних только кажущихся ненужными нам гипотез, так как считается, что на вопросы, на которые, как предполагалось, дают ответ, лучше всего отвечать иным способом. Да, в XIV веке своей вершины достигли исследования в сфере логики. Кроме того, серьезных успехов достигли в области концептуального анализа. Так, например, едва ли можно было предположить, что средневековые ученые к тому времени разрешили все вопросы, касающиеся Бога, причем таким образом, что для обсуждения ровным счетом не осталось ничего. Вполне очевидно, что дело обстояло не таким образом. Однако дискуссия, связанная с именем Фомы Аквинского, отнюдь не была бессмысленной, и кроме того, она была чрезвычайно полезной в качестве исходного пункта в решении данной проблемы.

Знакомясь со средневековыми философскими диспутами, следует быть чрезвычайно внимательным, дабы избежать обманчивых впечатлений. Рассмотрим, к примеру, вопрос – каким образом Богу известны вероятные или непредвиденные будущие события. На первый взгляд может показаться, что умение найти ответ на этот вопрос, скорее всего, требует непосредственного понимания божественной психологии, хотя даже самые благочестивые верующие колебались бы в своем праве претендовать на такое знание. Так, можно предположить, что чем больше искреннего благочестия у верующего, тем менее он расположен утверждать себя в праве проникать во внутренний мир Бога. Хотя от средневекового философа или теолога, которому задали бы такой вопрос, не ожидали демонстрации феноменологии интеллектуальной деятельности Бога. Первый вопрос, на который ждали ответа, состоял в том, известно ли вообще что-нибудь. То есть можно ли утверждать истинность или ложность условных высказываний, имеющих отношение к будущему? Это вполне допустимый логический вопрос. Если ответить утвердительно, тогда беспредельному и вездесущему Богу должно быть известно, являются ли такие суждения истинными или ложными. Каким же образом он знает об этом? Все это вовсе не указывает на наличие новых сведений о деятельности божественного разума. На самом деле это вопрос о надлежащем способе вести диалог с Богом в пределах определенных понятий и предпосылок. Например, если философ считает, что Бог как бесконечное трансцендентное существо не может зависеть в своем знании от предметов вне его самого, то он, возможно, будет говорить, что Богу известны непредвиденные или случайные будущие события, главным образом благодаря знанию своей собственной сущности. Если он говорит именно так, то при этом он, несомненно, столкнется с проблемой человеческой свободы. Однако при всем том философ не претендует на то, что его утверждения являются следствием привилегированного доступа или подхода к божественной сущности.