История философии. Средние века

Простое наличие разумных способностей, конечно, не влечет вывода о том, что в своем исходном положении они являют собой некий врожденный запас идей или знаний. Для Фомы Аквинского ум сам по себе обладает способностью к познанию и, поскольку связан с природным порядком вещей, не способен прийти к познанию кроме как посредством опыта, первичной формой которого является чувственный опыт или опыт чувственного восприятия. Но это отнюдь не значит, что чувственные впечатления пассивно воспринимаются разумом. Так, если разум воспринимает опыт причинно-следственных связей в окружающем мире и формирует отвлеченные понятия причинности, предметности и начала существования, то он способен усмотреть связи между возникновением предмета и причиной, обуславливающей его возникновение. Таким образом, можно формулировать общие и необходимо истинные суждения, наподобие того, что всякое возникновение совершается вследствие действия внешней причины. Именно тогда становится возможным переступать пределы видимого мира таким образом, что это позволяет соотносить чувственно воспринимаемые предметы с тем, что превосходит чувственное восприятие. При этом наши знания «могут быть осуществлены только потому, что добыты посредством чувственно воспринимаемых вещей». Ведь, «понимая нечто в телесных предметах, мы должны вновь возвращаться к образам тел». И хотя, как утверждает Фома, первичными объектами человеческого познания служат материальные предметы, разум не ограничен ими в потенциально открытой для себя области познания. Вместе с тем, благодаря своим собственным силам, разум способен постигать существование чисто духовных сущностей только в той мере, в какой материальные вещи раскрывают себя активному и размышляющему уму, как зависящие от того, что превосходит их. Кроме того, постигая духовные сущности, разум, согласно Фоме Аквинскому, не может рассчитывать на помощь чувственных образов. Человеческая душа по своей природе – это основа жизни нашего тела, и ее мышление и познание окрашены определенным образом.

Имея в виду зависимость человеческих знаний от чувственного восприятия, Фома считает изучение физики или естественной философии предварительным условием изучения метафизики, так как наивысшим достижением метафизики является применение логических категорий, имеющее целью абстрагирование от чувственности. Естественный порядок состоит в том, чтобы изучать сперва движущиеся тела, чтобы затем перейти к исследованию причин, обуславливающих движение тел или становление мира. Философии, однако, предшествует изучение логики, как естественной философии предшествует изучение математики. Тем не менее, довольно трудно ответить на вопрос: в каком объеме, по мнению Фомы, философ должен быть ознакомлен с наукой того времени. Так, он не ожидает от философа знаний в медицине. Поскольку медицина не считалась частью философии, в то время как астрономические законы подпадают под ведение физики или натурфилософии. Здесь следует упомянуть о том факте, что Фома был убежден в существовании таких истинных высказываний о телесных вещах, какие можно признать за философские принципы, однако он знал и о том, что эмпирические гипотезы, объясняющие явления, столь же хорошо могут быть объяснены и посредством других гипотез. Он применяет эту идею, например, к Птолемеевой теории эпициклов и Аристотелевой теории гомоцентрических сфер. Иными словами, хоть и анахронизмом будет искать у Фомы Аквинского более или менее четкое различение между философией и науками, как мы представляем их сегодня, он предоставляет некоторый материал для проведения подобного различия.

Все ограниченные вещи – как телесные, так и духовные – представляют для Фомы пример разительного отличия между сущностью и существованием. В своей ранней работе он замечает: «Я могу понять, что есть человек или феникс, но все еще не знаю, существуют ли они в природе». Если представлять различие между сущностью и существованием таким образом, то оно может показаться вполне определенным. Ребенок может понять значение терминов «кит» и «динозавр», не зная того, что киты существуют на самом деле, тогда как динозавров уже нет[215].