История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 4: философия XX в.

В идеях Ричарда Рорти нашла выражение коммунологическая (от англ, community — сообщество и communication — коммуникация, общение) тенденция современной западной философии ². Социум, понимаемый прежде всего как языковое сообщество (ученых, политиков, журналистов, предпринимателей и проч.), американский философ считает возможным рассматривать в качестве единственного обоснования человеческих знаний, норм и стандартов мышления, поведения. Это понятие — коммьюнити, — прообразом которого послужило “научное сообщество” Т. Куна, во взглядах Рорти отождествилось с понятием “существования” объективного мира, точнее, исключило, сделало ненужным последнее. Философ (ученый, поэт) не в состоянии абстрагироваться от социальной среды, в которую он “погружен”; идеальная, внеисторическая “точка зрения Бога” (выражение X. Патнэма), которая могла бы гарантировать объективность исследования, остается для человека в принципе недостижимой. Познание, утверждает Рорти, возможно лишь с позиции ангажированного субъекта, вовлеченного в определенный социокультурный контекст; оно всегда ситуативно ограничено, конкретно-исторически обусловлено. “Обоснование знания не есть вопрос об особом отношении между идеями (или словами) и объектами, но исключительно дело разговора, социальной практики”³. Рорти называет такой подход этноцентристским и противопоставляет его “фундаментализму” и “эссенциализму” Декарта, Локка, Гуссерля, Карнапа, представляющих, по его мнению, реалистическую традицию в философии.

В конструктивной части своей программы Рорти выступает как последовательный историк и номиналист, рассматривая каждый культурный феномен (язык в первую очередь) как “явление времени и случая”⁴, т.е. как результат случайного стечения обстоятельств, обусловленных историко-культурной динамикой. Ссылаясь на выводы Т. Куна и П. Фейерабенда об отсутствии строгих критериев при переходе от одной парадигмы научных исследований к другой, Рорти экстраполирует это спорное положение на историко-лингвистический и культурный процессы в целом. В результате история предстает у него совершенно неупорядоченным, стихийным потоком. Телеологическая доктрина, утверждающая всеобщность, универсальность и конечность “исторического свершения”, дезавуируется им как метафизическая, следовательно — ложная. История, по Рорти, не имеет никакой “идеи”, или предзаданной цели, она творится людьми, а не Богом или Мировым Разумом. Каждое новое поколение постулирует свои цели и ценности, создает свой язык. Культурный “словарь” каждой новой эпохи представляет собой не что иное, как “переописание" исторически предшествовавших словарей и текстов. Редескрипция (переописание) — центральное понятие антифундаменталистского прагматизма Рорти, смысловое ядро его концепции. Поскольку, согласно Рорти, сличение конечного словаря или какой-либо версии истолкования бытия с объективной реальностью невозможно, а референция непостижима, речь нужно вести не столько о дескрипции (описании) мира, сколько о переосмыслении и перетолковании предшествовавших концепций, т.е. редескрипции. Средством редескрипций служит метафоризация.

Вслед за Тойнби и Шпенглером, автор “Философии и зеркала природы” прокламирует своего рода культурологический плюрализм. Облик культуры формирует “творческое меньшинство” — у Рорти это поэты, “сильные повествователи”, изобретатели оригинальных метафор и текстов. Развитие языка связывается с деметафоризацией, превращением переносного смысла в прямой, фигурального языка в буквальный; метафоры “умирают”, буквализируясь, превращаясь в общезначимые и общеупотребительные слова. Так на стадии взросления культуры и ее перерождения в цивилизацию с ней происходит то, что (по Шпенглеру) случается и с любым живым организмом — “окостенение гибких членов” (т.е. в данном случае тривиализация речи). Это процесс естественный и неизбежный: язык, если бы он состоял из одних метафор, был бы языком без применения. Вокруг легитимированных, “тривиализованных” метафор складывается новая языковая игра с соответствующей ей новой формой лингвистического поведения, новыми социальными практиками и институтами, которые приходят на смену неэффективным старым. Революционные изменения в лингвистической практике приводят к крупномасштабным трансформациям в социокультурной сфере: так, по Рорти, формируется самообраз (self-image) культуры, “делается” история. Многие критически настроенные по отношению к Рорти исследователи, в частности X. Патнэм и Ж.-К. Вольф, обращают внимание на то обстоятельство, что отстаиваемое им положение о революционной силе простой смены словарей-дескрипций, не подкрепленное раскрытием реального механизма такой детерминации, по существу абсолютно бездоказательно и утопично. В этом пункте усматривают, и не без основания, самое слабое, наиболее уязвимое звено рассуждений Рорти.