История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

В то же время влияние иноземного правительства тяжело сказалось на ходе последних событий. Подобными обстоятельствами легко объясняется печальный случай в армии у Ласси, когда она была расположена лагерем под Выборгом. Гвардейцы, негодуя на иноземных начальников, гордые и самоуверенные вследствие милостей, дарованных им и их товарищам лейб-кампанцам, предались всякого рода разгулу и наконец взбунтовались. В лагерь явились с письмом посланные шведами унтер-офицер и барабанщик. В фантазии некоторых гвардейцев сейчас же развернулась картина заговора, составленного против государства иноземцами. Сбежалось несколько сот преображенцев и семеновцев; они готовы были приступить к буйной расправе. Прибежали и офицеры, желая прекратить беспорядок; но солдаты их не слушали и отвечали криками: «нужно убить всех иноземных офицеров, находящихся в армии; после этого будут повиноваться офицерам своей нации». Явился генерал Кейт. Смело вошел он в середину мятежной толпы и, схватив одного из бунтовщиков, велел позвать священника для его последней исповеди перед расстрелом. Других арестовали. Сборище рассеялось. Потушив восстание в самом его зачатии, он обратился ко всем с речью, полной укоризны, и прибавил, что Миних никогда бы не допустил подобных беспорядков.

Для расследования дела был назначен Александр Иванович Румянцев и он, сделав летом 1742 года несколько длинных донесений Императрице, представляет его в иной окраске. Но еще больший интерес в данном деле представляет обширное частное письмо А. Румянцева из Выборга к своему другу, барону Ивану Антоновичу Черкасову, от 23 августа 1742 года. Тут все досказано и раскрыто. Доискаться своевольных зачинщиков не удалось. Но обнаружено, что беспорядок принял значительные размеры «от слабой команды гвардии майора Чернцова и офицеров». Накануне Троицына дня «меж гренадеров роптанье началось и неверность на генералитет». Оно продолжалось и утром до обедни 6 июня. Офицеры были дома, но солдат унять никто не хотел. В Измайловском полку был праздник и офицеры обедали у подполковника Кейта. При деташементе оставили капитана Юшкова, «который ребенок молодой, как Вы сами его знаете. Все ушли на обед, не уняв шума. «А как Вам известно, что солдаты в поход не пьяны не ходят». «А на завтра был праздник, то паки большая половина пьяна была». Приехал каптенармус для отвоза ящиков в Выборг. Пьяные ему ящиков не дали и вытолкали из роты. Вместо того, чтобы «заводчиков» наказать, Кейт позволил солдатам ящики взять в поход. Они и возомнили, что «штабы их боятся». Когда обедавшие офицеры узнали, что из конной гвардии солдаты своевольно под караулом увели присланных шведов в роту гренадер, все — генерал Кейт, Чернцов и офицеры — приехали к месту происшествия, но и при них крик не унимался. Фельдмаршала в лагере не было. Генерал Кейт рапорт фельдмаршалу «гладенек» подал, «почитай все закрыто». Ласси явился, но к его приезду все успокоилось. «Он сам и весь генералитет иноземцы в великом страхе были». Но «подлинно», что у шумевших злого умысла против «персоны» её Величества не было. Ящики с гранатами солдаты желали оставить при себе для «наилучшего против неприятеля сопротивления», не боясь, при этом труда ибо-де не на обед, а биться идут. В поход брали по три гранаты на человека, а 6 гранат имелось в виду отослать обратно в Выборг. В лагере шумели и наблюдался великий беспорядок. Распространился слух, что ядра не по пушечным калибрам, что в конной гвардии патроны без пуль, что в ставке генер. Ливена — шпионы. Солдаты возомнили, что командиры из иноземцев «неверно служат». расследование не обошлось без увещаний, застенка и «жестокого битья батогами». А. Румянцев предвидел, что Императрица, по сродному ей великодушию и материнскому милосердию, освободит виновных от наказания, почему он, «по своей присяжной рабской должности», сделал представление, что нужно на страх другим пресекать своеволие и держать солдат в дисциплине и послушании, и для оправдания всего иностранного генералитета, находящегося на службе её Величества, иначе он (генералитет) останется у народа в подозрении и подвержен будет постоянному страху; наконец, А. Румянцев стоял за наказание и ради того, чтобы «солдаты не мнили быть умнее своих начальников». В виду таких сообщений, А. Румянцев проектировал виновных «яко злодеев смертию казнить», а иных жестоко наказать за их предерзости.

В указе 14 апреля 1743 г. было сказано: «хотя все по суду смертной казни и прочих определенных наказаний достойны, однако мы, по нашему природному милосердию, от казни смертной и наказания оных освобождаем». 17 человек было разослано по сибирским заводам и дальним гарнизонам.