История Финляндии. Время императора Александра I

Вследствие осложнений с Францией, в начале декабря 1806 г., войска, расположенные в шведской Финляндии, получили приказание быть готовыми выступить в поход по первому требованию. Швеция имела в виду, выждав побед Франции над Россией, напасть на нас со стороны Финляндии. С этою целью шведы наводили справки о количестве русских войск, выведенных из Выборгской губернии, и о средствах нашей пограничной обороны. О чувствах короля к нашему двору свидетельствовали его отношения к Д. Алопеусу, который до того времени пользовался расположением Густава IV, теперь же лишен был личного его внимания.

Борьба с Наполеоном поглощала все силы России, и предусмотрительный Александр старался не увеличивать числа её врагов. Д. Алопеусу было поручено поэтому обратить всю заботливость на то, чтобы удержать короля Густава от разрыва с нами. Король же, видимо, искал предлога к ссоре. События времен Екатерины показали, что внезапное нападение Швеции могло грозить серьезной опасностью Петербургу. Приходилось остерегаться быть застигнутыми врасплох. На этот раз нас обеспечивали совершенное расстройство шведских финансов и несомненная неспособность короля.

Чтоб не дать предлога Швеции к разрыву, мы делали ей разные уступки. Шведским подданным, при их переездах в Российских владениях, были предоставлены преимущества, которых не имели другие иностранцы. Еще одно условие благоприятно сложилось в нашу пользу. Для продовольствия своих войск мы нуждались в запасах хлеба в губерниях близких к прусским границам. С этою целью состоялся указ 13 ноября 1806 г., ограничивавший его вывоз. В то же время Швеция страдала от неурожая и королевство было поставлено в зависимость от иностранцев. При тогдашних обстоятельствах ей невозможно было получить хлеба из Германии; оставалась Россия, и разрыв тогда с нею неизбежно повел бы к голоду в Швеции, где земледелие далеко не было так развито, как теперь. Это обстоятельство также сдерживало воинственные порывы короля.

Время золотых надежд для России скоро миновало; ожидавшийся новый Троянов век оказался несбыточной мечтой. Императору России — представителю мягкой славянской расы и ученику модного философа-доктринера Лагарпа — недолго пришлось носиться с туманными идеями и неопределенными планами. Сантиментальные разговоры о крестовых походах «для содействия спокойствию Европы», о желании утереть невинные слезы, и т. п. — пришлось оставить. Французская революция разлилась опустошительным потоком по всей Европе и на политическом горизонте ярко заблистала звезда «исчадия» этой революции, — маленького корсиканца — Великого Наполеона. Он жил войной, и солдаты служили ему цифрами для решения очередных задач. Наполеон, как представитель романской расы, руководился определенными реальными интересами. «Поэтом в политике» он становился лишь тогда, когда вопрос касался утверждения его потомства на троне Франции. Иена, Ауерштедт, Пултуск (1806 г.) и Прейсиш-Эйлау (1807 г.) — не замедлили отрезвить беспочвенного мечтателя. Особенно потрясающее действие произвел на Александра I Аустерлиц (1805 г.). Государь фактически отстранил от командования армией старого Кутузова и был разбит. Ночь после Аустерлица Александр I провел в подавленном состоянии, блуждая вокруг поля битвы, разыскивая свои рассеянные войска. «Аустерлицкая баталия (слова Л. Н. Энгельгардта) сделала великое влияние над характером Александра, и ее можно назвать эпохой всего правления». Но и Наполеон, испытав стойкость русских войск при Прейсиш-Эйлау, хотя и продолжает мечтать о покорении мира, однако пишет Талейрану: «Я считаю союз с Россией весьма выгодной вещью». Чтобы побудить Россию к подобному союзу, он наносит ей новый удар под Фридландом (в июне 1807 г.). Наполеон дошел до границ России и несколько недель (в начале 1807 г.) оставался в Варшаве. «Наполеон трубил о своей победе на всю Европу». Последняя оборонительная линия была прорвана. Его орлы носились над берегами Немана и Вислы...

Наполеон сделал попытку протянуть руку Александру. Последний пошел к нему навстречу. Наполеон пригласил уполномоченного России Лобанова на обед и, указывая на карте течение Вислы, сказал: «Вот граница меледу двумя империями. По одну сторону должен царствовать ваш Государь, по другую — я!».

В Александре Павловиче пробудился дипломат. Смущение военной неудачи прошло и воображение развернуло перед ним ряд заманчивых картин будущих разделов царств и возможных вознаграждений. Честь «доброго немца», прекрасные глаза несчастной прусской королевы Луизы, клятвенные обещания в Потсдаме и пр. до времени отошли на задний план. Он весь был охвачен мыслью все устроить вдвоем с Наполеоном, без министров, без свидетелей. До сих пор он думал об уничтожении «чудовища», теперь — о соглашении с ним.