История Финляндии. Время императора Александра I

Председателем строительного комитета назначили Юхана Альбрехта Эренстрёма с обширным уполномочием. В помощь жителям, пострадавшим от пожара, выдано было 550.000 руб., в фонд беспроцентного займа назначен один миллион и в строительный фонд 200.000 руб. ассигн.; последняя сумма впоследствии была увеличена до 600.000 руб. Этими средствами Эренстрём, усовершенствовавший свой художественный вкус в школе Густава III, удачно выполнил перестройку Гельсингфорса. Ему помогал даровитый строитель здания сената (1818 — 1820), университета и Николаевского собора — Иоганн Карл Людвиг Энгель (род. в Берлине 1778 году, ум. 1840 г.), который в 1816 году по предложению Эренстрёма назначен был главным архитектором при комитете. Задумано было соединить т. и. залив Глувикен (теперешняя улица Глугатан) каналом с южной гаванью, но дороговизна сооружения побудила оставить этот план. Тогда же устроены были теперешние эспланады.

На капитальных постройках Гельсингфорса лежит печать благородного и классического спокойствия таланта Карла Людвига Энгеля. Его рука придала красивые очертания тем постройкам, которыми гордился молодой Гельсингфорс»[34].

30 мая 1817 года на имя Финляндского генерал-губернатора генерал-лейтенанта графа Штейнгеля последовал рескрипт: «По объявлении Нами, постановлением от 27 марта 1812 года, города Гельсингфорса столицею Великого Княжества Финляндского, и ныне из представленных Нам донесений о успехе построения вновь сего города усматривая, что можно уже через несколько времени учредить там правление сего края, переводя оное из г. Або, признали Мы за благо сроком такового переведения назначить 1 число октября 1819 года, с которого дня сенат, равно как и все состоящие под ведением его места и начальства имеют присутствовать в городе Гельсингфорсе».

Некоторые дирекции оставались в Або до 1820 года.

Гельсингфорсу несколько содействовал удачный выбор губернатора в лице Фридриха Шернваля. Вообще губернаторские должности в крае оказались в дурных руках. Прокурор сената Калониус принужден был вести постоянную борьбу с ними. Обычным являлось непредставление ими, например, отчетов по присылаемым им денежным суммам, для размена на шведскую монету. Одного из ландсгевдингов за такое упущение вынуждены были даже отставить от должности. Строго порицал губернаторов Армфельт в то время, когда исполнял должность начальника края (1812 — 1813). Одного из них он надеется привести в движение по военному вопросу обещанием «красной ленты»; про другого он говорил, что «это дурное существо ничто не может ни трогать, ни ободрять». Абоской губернией правил со шведских времен Кнут фон-Троиль, но он как член правительствующего совета (с 1809), а затем (после 1814 г.) как председатель финляндской комиссии в Петербурге, мало уделял времени своим обязанностям ландсгевдинга. В Нюландскую и в Тавастгусскую, а также, после 1811 г. в присоединенную Выборгскую губернии, по счастливой случайности ландсгевдингами назначены были два выдающихся брата — Фридрих и Карл Шернваль. Ни тот, ни другой не были государственными людьми даже в самом скромном значении этого слова, но каждый из них, по-видимому, был приспособлен для тех постов, которые им доверили.

Фридрих Густав Шернваль, с благословения благородной матери, покинул отчий дом, чтоб в чужом краю приобрести опыт и знания. По возвращении из Франции, он поступил на военную службу, состоял сперва во флоте, а потом в финских полках, пока ему не пришлось быть участником капитуляции Свеаборга. Из Фридриха Шернваля вышел правильно мысливший и благородный человек, но он не был одарен ни энергией, ни выдающимися умственными способностями. Таким он начал свою деятельность ландсгевдинга в Нюландской — Тавастгуской губернии.

Прежняя любовь к Швеции в нем не иссякла, хотя уже все усматривали, что соединение с этой страной больше невозможно. Нелюбовь к России в нем осталась, хотя в противовес ей выступало восхищение Александром, которого вся Европа в то время ставила на пьедестал. Находясь в затруднительном материальном положении, для Фридриха Шернваля, казалось, должно было представиться заманчивым дать своим сыновьям даровое образование в русском военном училище; но условие было таково, что по окончании курса они обязаны были служить офицерами на русской службе. «Осуществится ли высочайшее обещание определить бесплатно моих сыновей — я не знаю, но я твердо решил не продавать их свободы. Я высказал Сперанскому, что вместе с желанием сохранить за своими сыновьями свободу относительно будущего и назначения каждого по его природным наклонностям и способностям, я осмеливаюсь также считать этот принцип самым удобным и верным для собственной высокой службы Его Величеству». Один из сыновей стремился к военной службе, но ни в каком случае он не желая служить в России, просит отца послать его в Швецию. Просьба его была исполнена.