История Франции

Как только подданный большую власть забрал,
Уж не безвинен он, хоть зла не совершал;
А кто опасен стал для нашего правленья,
Тот государственный преступник без сомненья.
И надобно его разумно отвратить
От зла, которое он мог бы совершить,
Тем самым дав ему избегнуть худшей кары[42]

.

Восемнадцатого января 1650 г. этот конфликт вылился в «государственный переворот: королева и Мазарини приказали арестовать принца Конде и герцога Лонгвиля».

И сразу же вспыхнуло восстание знати — Фронда принцев, горевших желанием смыть этот «позор чести». Герцогиня де Лонгвиль прославилась, поднимая на бунт провинции, губернатором которых был ее муж: Нормандию, Гиень, Бургундию, Пуату. Принцесса Анна Мария Луиза Орлеанская, герцогиня де Монпансье, захватила Орлеан, а виконт Тюренн намеревался с помощью испанцев освободить принцев. Эта «молодая» Фронда пыталась объединиться со «старой».

Никогда еще волнение не достигало такой силы, как и пропаганда. Число памфлетов-«мазаринад» превысило пять тысяч, а распространением их в Париже занималось около сотни человек. На смену публичным речам пришло перо, острие которого было направлено. против Мазарини и королевы.

«Народ, гоните прочь сомнения: правда в том, что он занимается с ней любовью и своей дыркой она нас дурит».

Осознав, что его враги создают коалицию, Мазарини сделал вид, что уступает, и бежал в Германию, убежденный в том, что парижане не найдут общего языка с Конде. В конце 1650 г. Тюренн потерпел поражение при Ретеле от маршала Сезара Плесси-Праслена, который олицетворял дворянство среднего ранга, мало заботившееся о том, чтобы угодить фрондирующей аристократии и вставшее на сторону малолетнего короля, признанного парижанами… Тогда же Гонди, уже ставший кардиналом, в свою очередь, решает сменить лагерь и переходит на сторону короля.

Летом 1652 г. принц Конде, вновь выйдя из Бордо со своим войском, оказался между королевской армией и Парижем, куда парламент отказывался его впустить. Положение казалось безвыходным, но герцогиня де Монпансье, которую называли «Великая Мадемуазель», приказала парижанам начать стрелять из пушек по королевским войскам, открыть городские ворота и дать убежище принцу Конде. Это стало одним из самых известных эпизодов Фронды. И снова начались распри между принцами, парламентариями, Гонди, что в конечном счете и обеспечило победу королю.

Конде был вынужден покинуть Париж, и по просьбе парламента малолетний король и его мать вернулись в столицу, охваченную народным восторгом по этому поводу. Будучи искусным политиком, Мазарини не сопровождал их и вернулся в Париж лишь спустя полгода. В честь этого события в парижской ратуше Отель-де-Виль был устроен торжественный ужин, на котором пили «за всех Мазарини».

ЛЮДОВИК XIV: «ГОСУДАРСТВО — ЭТО Я»

Можно сказать, что сущностью абсолютной монархии во Франции стала сакрализация государства, в основу которой лег принцип государственного интереса. Отречение от веры Генриха IV положило начало этим изменениям, поскольку оно символизировало совпадение личного спасения государя со спасением всей монархии. Но отречение стало и победой разума над чувствами — Божественного разума и разума короля.

Этот культ Разума, положенный в основу государственного устройства, в определенной степени был следствием братоубийственных Религиозных войн. Отныне государство должно было стараться сохранить жизнь каждого подданного вне зависимости от его религиозных убеждений.

Историк Жоэль Корнетт убедительно показал, что после отречения Генриха IV, за которым последовала его коронация, проявилась еще одна черта нового века, а именно: преобразования в искусстве государственного управления. Начало их можно датировать 30-ми годами XVII в., когда вместе с мобилизацией стали увеличиваться расходы на государственные нужды, выросшие за несколько лет с 10 миллионов до 100 миллионов ливров. И с того же времени государь, «отец народа», начал «превращаться в бездушного управляющего государственного механизма», а узаконивание его власти стало диктоваться простой необходимостью выжить. Монарх был волен отдать предпочтение одной из функций правителя — государственному управлению, ведению войны или руководству экономикой страны — и выбрать ту из них, которая, по его мнению, могла принести ему большую славу. Это было исключительным правом короля, на которое не могли претендовать ни двор, ни парламент. Оставалось только доказать данное право, используя средства государственного принуждения, поскольку власть парламентов, направленная на критическое осмысление королевских решений, входила в противоречие с исполнительной властью монарха.