История Франции

Как объяснить то, что называется Фрондой, т. е. «дело туазе»? Чтобы понять это, нам достаточно представить, что произошло бы в наши дни, если бы сегодня в Париже французское правительство решило принять один из законов Третьей республики (не применявшийся в то время, но обязательный к исполнению сейчас), согласно которому все возводимые за внешними бульварами (Батиньоль, Рошешуар и т. д.) и вплоть до окружных бульваров Парижа здания должны облагаться налогом. А вот как начинался подобный указ, появившийся еще 1548 г., но официально утвержденный только в 1644 г. сюринтендантом финансов Мишелем Партичелли д’Эмери: «Под страхом конфискации имущества, сноса домов и наказания в виде штрафов…» Этот указ вызвал мятеж в предместьях Сент-Антуан и Сен-Жермен, бывших границами Парижа во времена Генриха II. Речь шла о введении штрафа (туазе), к которому добавлялся еще и эдикт о мерах наказания. И как сообщал кардинал де Рец, «то, о чем в парламенте только шептались, уже взбудоражило весь народ». Генеральный адвокат Омер Талон произнес тогда пылкую речь о злоупотреблениях королевской власти, которые продолжались вот уже более четверти века, и о нищете народа. Тринадцатого мая 1648 г. парламент, приостановив работу, созвал членов Счетной палаты, Высшего податного суда и Большого совета, чтобы провести заседание в палате Св. Людовика и обсудить вопросы проведения «государственной реформы». Результатом их работы стало требование об отзыве всех интендантов и о восстановлении всех прежних должностных лиц, особенно казначеев, с целью помешать расходовать налоги исключительно на военные нужды. Кроме того, было предложено сократить размер этих налогов на четверть и принять закон, запрещающий задерживать арестованного подданного короля более чем на 24 часа без проведения судьей допроса. Другими словами, был разработан проект документа, подобного английскому Habeas corpus act (т. е. право арестованного на проверку законности задержания) и т. д.

В определенном смысле это расшатывало основы государства, созданного Ришельё.

«Двору был нанесен чувствительный удар», — писал кардинал де Рец. Анне Австрийской и Мазарини пришлось сделать вид, что они готовы отправить в отставку д’Эмери. Но победы принца Конде над испанцами при Лансе и Тюренна над имперскими войсками при Цусмарсхаузене дали им возможность превратить военные успехи в политический потенциал. Двадцать шестого августа во время благодарственного молебна по случаю этих побед Высший совет принимает решение арестовать лидеров парламентской оппозиции. Среди них был и костлявый, с коротко стриженными усами и бородой советник Пьер Бруссель, «белый от пыли, лежавшей на папках с делами в Большой палате»: он снискал популярность своей неподкупностью и скромным образом жизни. Все эти фрондирующие парламентарии играли в войну, воображая себя героями романа Оноре д’Юрфе «Астрея».

Это был мятеж: за несколько часов в Париже были построены баррикады. Мазарини пришлось пойти на уступки и освободить Брусселя. По его распоряжению к Парижу были стянуты войска под командованием принца Конде, и в ночь с 5 на 6 января Мазарини и вся королевская семья, включая королеву и маленького дофина, бежали из столицы в город Сен-Жермен-ан-Ле. Это бегство будущий Людовик XIV вспоминал как испытанное им унижение.

Пока Конде пытался с помощью военной силы усмирить Париж, парламентарии и присоединившаяся к ним аристократия оказывали сопротивление королевским войскам. Во время этих событий особую известность получили коадъютор[41] архиепископа Парижского Поль Гонди, стремившийся занять место Мазарини, и красавица Анна Женевьева де Бурбон-Конде, герцогиня де Лонгвиль, сестра принца Конде. Семейные распри аристократов переплелись с протестом буржуа, тогда как народ арестовывал нотаблей, лояльных монархии. Взволновал ли этот мятеж именитых буржуа, которым первоначально и принадлежала идея восстания? Действительно, тяжелые последствия войны, проявившиеся недалеко от столицы, тот оборот, который приняли события в Англии, завершившиеся казнью Карла I в 1649 г., — все это заставило парламентариев резко поменять политику, «чтобы не дать волнениям непостоянного народа увлечь себя за ними».

Рюэльский мир, подписанный 11 марта 1649 г. представителями парламента и короля, положил конец парламентской Фронде.

Но принц Конде был недоволен таким исходом дела: ему не удалось стать коннетаблем, а Гонди так и не добился кардинальского сана. Примут ли они решение пойти против королевы?

Пьер Корнель, написавшей в том же году трагедию «Никомед», отобразил в ней конфликт между чрезмерно высокомерным Конде, с одной стороны, и Анной Австрийской и Мазарини — с другой.