История Германии в ХХ веке. Том I

В отличие от войны на Восточном фронте, генералы вермахта считали ведение Германией войны на Западе «справедливым» и соответствующим нормам военного права. В этих категориях осмыслялась и германская оккупационная политика, тем более что численность войск, размещенных в странах Западной и Северной Европы, вскоре была сокращена и состояла в основном из пожилых солдат. Среди военнослужащих вермахта считалось чистой удачей попасть на службу в Нидерланды, Данию, Норвегию или, превыше всего, во Францию. Мало того что жизнь здесь долгое время была почти «мирной» – театры и кинотеатры были открыты и активно посещались, продукты питания и даже предметы роскоши были доступны в больших количествах и, благодаря системе продовольственных карточек, по карману даже простым солдатам, – так еще и воздушные налеты, которые все больше портили жизнь в Германии, здесь были редки или вовсе неизвестны.

Франция после победы летом 1940 года была разделена. В северной половине и на побережье правил германский «военачальник во Франции». На юге страны было создано французское правительство во главе с героем Первой мировой войны маршалом Петеном, базировавшееся в Виши и сотрудничавшее с немцами. Военачальником с октября 1940 года был генерал Отто фон Штюльпнагель – типичный представитель прусского военного сословия, консервативный и корректный в узких рамках своего мировоззрения. В Париже только около 200, а во всей оккупационной зоне менее 1000 немецких офицеров и военных чиновников контролировали французскую администрацию, управлявшую страной под германским надзором[5].

Для большинства офицеров и чиновников германской военной администрации, расквартированных в парижском отеле «Мажестик», победа Германии над Францией была чем-то вроде завершения недавней германской истории. Их политическое мировоззрение характеризовалось установкой на социальное превосходство армии, яростным национализмом и ориентацией на авторитарную модель государства и общества. Во внешней политике доминировала перспектива гегемонии в Европе и стремление к реваншу за поражение Германии в Первой мировой войне. Восстановление военной мощи Германии после 1933 года и, прежде всего, быстрые победы Германии после 1939 года прочно связали их с Гитлером. В то же время, однако, они стояли на почтительном расстоянии от так называемых «партийцев».

Однако с началом войны против СССР летом 1941 года во Франции также усилилось вооруженное сопротивление немцам, перешедшее в покушения на убийства и подрывные действия. Германская военная администрация сначала отреагировала на это усилением слежки, выслеживанием групп сопротивления и их уничтожением. 4 августа 1941 года фон Штюльпнагель приказал ввести смертную казнь за «коммунистическую деятельность» и поручил французской полиции провести масштабную операцию по арестам, в ходе которой было арестовано более четырех тысяч человек. Облава была направлена против сторонников коммунистов. Однако под тем же предлогом были арестованы и французы еврейской национальности, в том числе двести представителей интеллигенции и видных деятелей. Немецкие военные власти поначалу воздерживались от дальнейших мер, чтобы не ставить под угрозу прежнее спокойное сотрудничество с французской администрацией и населением. Военная администрация неоднократно подчеркивала, что хотела бы по возможности избежать создания во Франции обстановки, похожей на польскую. Тем не менее после очередного нападения 21 августа 1941 года все французы, находившиеся под стражей у немецких властей, впервые были объявлены заложниками. Когда 3 сентября произошло еще одно нападение, военный комендант приказал расстрелять трех задержанных коммунистов в качестве заложников.

Теперь, однако, Кейтель и Гитлер вмешались в разбирательство и приказали провести не менее ста расстрелов за каждого немца, убитого во время следующего нападения – на том основании, что «политические отношения между Германией и соответствующей страной <…> не определяли поведение военных оккупационных властей»[6]. С другой стороны, для немецких офицеров в Париже политические отношения с отдельными оккупированными странами, а точнее, их собственная политико-культурная оценка этих стран была мерилом их поведения на оккупированных территориях. То, что ровно в тот же период было привычно и общепринято в среде германских оккупационных властей в Сербии и России, встретило протест со стороны офицеров во Франции. Когда чуть позже произошли новые покушения, 98 заложников были фактически казнены по приказу штаб-квартиры фюрера, что вызвало большой резонанс и ужас как во Франции, так и за рубежом.