История Германии в ХХ веке. Том II

Но поскольку дойчмарка была сильно недооценена, все больше и больше спекулятивного капитала притекало в ФРГ в ожидании неизбежной ревальвации и обильных прибылей, которые можно было тогда получить, что еще больше разжигало инфляцию в стране. Фактически сразу после смены власти осенью 1969 года социал-либеральная коалиция ревальвировала дойчмарку на 9,3 процента – слишком мало и слишком поздно, чтобы добиться чего-то большего, чем краткосрочный эффект. Доллары США продолжали поступать в Западную Германию в больших количествах, а инфляция продолжала расти. В результате в мае 1971 года федеральное правительство приняло решение о временной либерализации обменного курса западногерманской валюты. Курс доллара по отношению к дойчмарке начал падать, но приток спекулятивного капитала в ФРГ не уменьшился. Между тем внешний долг США во много раз превышал золотой запас. В этой ситуации президент США Никсон 15 августа 1971 года решился на эффектный, но вполне последовательный шаг и отменил конвертируемость доллара в золото. Это на время решило проблему бегства доллара. Однако доверие к Бреттон-Вудской системе пошатнулось, и даже повторная фиксация валютных курсов в декабре 1971 года не смогла его восстановить.

В период с 11 по 14 марта 1973 года главы правительств государств Европейского сообщества окончательно решили раз и навсегда отказаться от системы фиксированных валютных курсов и перейти к «плавающей» системе, то есть к определению валютных курсов рынком. Попытка связать европейские валюты в ассоциацию обменных курсов («валютная змея») провалилась, потому что экономические силы отдельных европейских стран слишком различались. Для ФРГ возобновление роста курса дойчмарки, связанное с либерализацией обменных курсов, означало, что приток долларов прекратился, и инфляция будет сдержана. В то же время, однако, цены на германскую экспортную продукцию резко выросли. До этого момента занижение курса дойчмарки имело инфляционный эффект, но оно приносило значительные преимущества германской экспортной промышленности. Теперь она была более подвержена свободной конкуренции на мировом рынке, что привело к постоянным трудностям в некоторых отраслях.

В целом конец Бреттон-Вудской системы ознаменовал начало смены гегемонии в капиталистической мировой экономике – отказ от государственного контроля в пользу большей автономии рыночной деятельности. Международные финансовые рынки все сильнее отходили от государственных плановых заданий и вскоре развили огромную динамику. В то же время это означало отход от кейнсианской теории в экономической и финансовой политике. Экономические теоретики, такие как Милтон Фридман и Фридрих Август фон Хайек, критиковали государственный контроль над экономической деятельностью: экономическая динамика должна создаваться за счет оптимизации условий для компаний, а не со стороны спроса, например, за счет повышения заработной платы. Аналогичным образом, покупательная способность денег должна стабилизироваться не правительственными плановыми заданиями, а контролем денежной массы независимыми центральными банками, которые несут ответственность исключительно перед рынком, а не перед правительством.

Переход от кейнсианской к «монетаристской» экономической политике происходил в западноевропейских странах в различных масштабах и с разной скоростью. Однако во всех промышленно развитых странах значение центральных банков возросло. Западногерманский Бундесбанк также имел гораздо больше возможностей для маневра после либерализации валютных курсов и все чаще становился фактором финансовой политики наряду с федеральным правительством, а не под его руководством. Теперь он начал бороться с импортированной инфляцией с помощью ограничительной политики дефицитных денег и одновременно ограничивать экстенсивную политику расходов государственного сектора[8].