История Германии в ХХ веке. Том II

Со своей стороны, ГДР с самого своего основания по указанию Советского Союза придерживалась идеи национального объединения в антизападной ее трактовке. Однако не позднее конца 1960‑х годов СЕПГ отказалась от идеи единой нации и стала пропагандировать Германскую Демократическую Республику как независимое социалистическое государство. Капиталистическая нация в ФРГ и социалистическая нация в ГДР имеют общее прошлое, гласила официальная идеология, но социальные, культурные и политические ориентации двух обществ настолько разошлись, что говорить об одной нации уже нельзя. На практике, однако, этот социалистический постулат о национальном государстве так никогда и не удалось насадить в умы всех восточных немцев.

Придя к власти в Бонне, канцлер Коль продолжил «восточную политику» (Ostpolitik) своих предшественников и искал прагматичный компромисс с ГДР, но никогда не отказывался от притязаний на единство Германии в соответствии с традициями своей партии. Своим ответом Хонеккеру во время его визита в ФРГ в 1987 году Коль, как уже говорилось, довел эту базовую установку до сведения общественности и населения ГДР. Однако при ближайшем рассмотрении можно было заметить явные трещины в этой, казалось бы, твердой позиции ХДС/ХСС. В то время как правое крыло партии и, в частности, союзы изгнанных настаивали на воссоединении в границах 1937 года, что подразумевало претензии на территории на Востоке, которые с 1945 года стали польскими и советскими, большинство в ХДС/ХСС предполагало «малое» воссоединение двух германских государств, но и его многие христианско-демократические политики считали далекой утопией. Тем не менее с «Десятью пунктами» Коля у партии появилась четкая линия по вновь открытому германскому вопросу, что явно отличало ее от других партий.

В СДПГ мнения по этому вопросу разделились. Хотя Вилли Брандт и называл требование «воссоединения» той «ложью, которой живет ФРГ», после событий 1989 года бывший канцлер, по-прежнему пользовавшийся большим уважением, публично и вполне недвусмысленно заявил о своей поддержке единства нации[30]. Парламентская фракция СДПГ отреагировала на «Десять пунктов» Коля аналогичным образом и открыто аплодировала канцлеру.

Оскар Лафонтен, премьер-министр земли Саар, который, будучи кандидатом от СДПГ на пост канцлера, имел хорошие шансы победить на выборах в бундестаг в 1990 году, считал объединение Германии анахронизмом. Он считал национальное государство в целом, и особенно германское национальное государство, исторически устаревшим. «Вопрос о воссоединении для нас решен, – заявил Лафонтен через две недели после 9 ноября. – СДПГ выступает за европейское объединение <…> Национальное государство старого образца все больше утрачивает свое значение». Лафонтен не принял и тот контраргумент, что массовая эмиграция восточных немцев на Запад означала воссоединение снизу. Для того чтобы замедлить волну эмиграции, возможно, придется изменить действующий закон о гражданстве, дабы граждане ГДР, прибывающие в ФРГ, не могли получить доступ к западногерманским социальным льготам, сказал он. Главной целью в его понимании было создание равных условий жизни на Востоке и Западе, а не национальное объединение. Однако эта позиция вызвала жаркие споры в СДПГ, и в последующие недели сторонники объединения одержали верх над Лафонтеном. Разногласия в СДПГ, безусловно, отражали состояние западногерманского общественного мнения в целом[31].

Неприятие объединения было еще более явным среди «Зеленых», ведь они в течение многих лет поддерживали тесный контакт с гражданскими движениями в ГДР, Польше и ЧССР и теперь выступали против попыток переосмыслить демократическое движение в Восточной Германии как движение за воссоединение. «То, что появляется в ГДР, – заявила депутат бундестага Антье Фольмер, – это первая демократия на германской земле, завоеванная самостоятельно, которую не принесли нам ни война, ни державы-победители». Однако позиция федерального правительства, говорящего о «победе западных ценностей», отражает «новый, западногерманский национализм, западногерманский шовинизм процветания». Его носители полагают, «что основным мотивом стремления восточных немцев к свободе является желание подключиться к западным телесетям и бесплатно ездить по германским автобанам». Однако, по словам Фольмер, разговоры о воссоединении сегодня «исторически устарели как никогда». ГДР больше не является тем тоталитарным режимом, отказывать которому в признании было необходимо уже хотя бы потому, что он лишил свое население основных прав. Теперь в стране существует независимое «реформаторское движение, которое яростно настаивает на своей воле, своей самостоятельности и своей истории <…> Теперь, в этой ситуации, говорить о воссоединении – значит постулировать и предполагать провал движения за реформы»[32].