История Германии в ХХ веке. Том II

Эта позиция «Зеленых» совпадала с позицией большинства оппозиционных групп в ГДР. До весны 1990 года они однозначно отвергали воссоединение. Новый форум, например, заявил: «Для нас воссоединение не является проблемой, поскольку мы исходим из двухгосударственной природы Германии и не стремимся к установлению капиталистического общественного строя. Мы хотим перемен в ГДР»[33]. А Маркус Меккель заявил при основании Социал-демократической партии ГДР в октябре 1989 года: «С учетом европейской констелляции, сложившейся после 1945 года, разговоры о воссоединении крайне непродуктивны и в основном ориентированы на прошлое». Если движение за реформы будет успешным, сказала Антье Фольмер в бундестаге, то ГДР останется независимой и будет искать свой собственный путь – такова была перспектива, намеченная как «Зелеными», так и оппозиционными группами ГДР. Но реплика одного депутата от ХДС в бундестаге указала на фундаментальную проблему, заложенную в этой позиции: «Дайте людям самим решать!»[34]

ДЕМОС И ЭТНОС

Перемены стали заметны уже на демонстрации в Лейпциге в понедельник 13 ноября. Впервые на транспарантах можно было прочитать «Воссоединение!». Можно было увидеть германские флаги без молота и циркуля, а скандирующие выкрикивали «Германия – единая отчизна!» – слова из государственного гимна ГДР, который из‑за этой строки больше не разрешалось публично петь. С каждой неделей протестующие все меньше требовали реформирования ГДР и все больше – единства Германии. После визита Гельмута Коля в Дрезден 19 декабря эти тенденции превратились в массовое движение. Выступая на площади перед церковью Фрауэнкирхе перед десятками тысяч граждан, приветствовавших его бесчисленными германскими флагами, Коль говорил о заслугах гражданского движения ГДР и о будущем немцев. Здесь нужно действовать с умом и с чувством меры и не создавать завышенные ожидания, объяснил Коль. «Однако моей целью остается – когда исторический момент это позволит – единство нашей нации»[35].

Энтузиазм масс после этих слов был настолько необычайным, что никто не мог сомневаться в том, о чем идет речь: «Самоопределение» означало воссоединение, это было очевидно. Революция в Восточно-Центральной Европе продолжала расширяться. Коммунистический режим в ЧССР был тоже свергнут, 29 декабря президентом Чехословакии был избран Вацлав Гавел. В Болгарии глава партии и правительства Живков потерял власть. В Румынии в рождественские дни произошли кровавые столкновения, в ходе которых военные расстреляли главу государства Чаушеску и его жену. В течение нескольких месяцев коммунистические диктатуры в Восточно-Центральной Европе были сметены и заменены демократическими правительствами различного происхождения. Этот европейский контекст придал дополнительную легитимность и импульс событиям в ГДР. Стремление к единству Германии стало частью общеевропейского массового движения за свободу и демократию. События в Германии приобрели значение, выходящее за рамки страны. Отдельное, исключительно германское движение за единство, вероятно, не встретило бы одобрения в Европе[36].

А разваливающаяся СЕПГ теперь пыталась удержаться у власти путем переговоров с оппозицией за круглым столом, но ее бастионы рушились все быстрее и быстрее. Самым ярким признаком этого стал штурм штаб-квартиры Министерства государственной безопасности 15 января демонстрантами. Массы представителей гражданского движения разгромили здание Штази – это было выражение той бессильной ярости, которая копилась десятилетиями против этого страшного штаба слежки и террора, насчитывавшего более ста тысяч сотрудников.