История города К.

Поэтому генерал-реформатор решил начать с конструктивных шагов. Замысел был таким: создать образцовую экономическую зону, используя передовой европейский опыт. Власть покажет пример, а дальше за ним потянутся все отстающие. Осуществлять проект Мироедов поручил независимому специалисту – Зиновию Моисеевичу Барабулько.

Зиновий Моисеевич был математиком со стажем. До перестройки преподавал, после наступления свободы стал совмещать преподавание с операциями на бирже. Потом открыл свою фирму по оказанию финансовых услуг. Трудовую книжку, на всякий случай, из родного вуза не забирал. Обладая деятельной и кипучей натурой, доцент Барабулько скоро нашёл себе и другое занятие по душе: занялся организацией предвыборных кампаний и референдумов. Разумеется, на возмездной основе.

На предвыборном поприще Зиновий Моисеевич быстро завоевал себе авторитет. Все в Крыжовинске знали, что с малобюджетными кандидатами он не работает. Рано утром доцент-биржевик приезжал в штаб, устраивал всем жесточайшую выволочку (неважно, по поводу или без повода) и моментально уезжал – на биржу, а затем на кафедру. Штабисты тут же развивали безумную активность. Поздно вечером Барабулько возвращался, менял носки, принимал доклады от бригадиров и устраивал новую выволочку. Клиента он с хода забрасывал таким количеством терминов, что тот оставлял всякую попытку возразить. Очередная смета утверждалась без дискуссий.

Строго говоря, положительным результатом увенчалась только одна кампания, проведенная Зиновием Моисеевичем (а именно, первая). Несколько последующих, несмотря на столь же напористый стиль работы, были проиграны вчистую. В этот почти критический момент и прибыли в Крыжовинск московские политтехнологи с ноутбуками. (См. главу «Народно-патриотический губернатор (окончание)» – Прим. автора). Один из них, как выяснилось, когда-то, на заре туманной юности, играл вместе с Барабулько в студенческом театре миниатюр. Так Зиновий Моисеевич оказался в группе поддержки генерала и отшагал с ним всю судьбоносную кампанию.

Словом, кандидатура доцента не вызвала у Мироедова ни малейших сомнений. Под реализацию новой аграрной политики из казны выделялась внушительная ссуда. И под казенные же гарантии Зиновию Моисеевичу дозволялось брать дополнительные кредиты и займы у банкиров-частников. Подписав соответствующее постановление, Григорий Владимирович повторно отбыл в Баден-Баден. Исполнять его обязанности остался верный Наум Сергеевич.

В Баден-Бадене было, как всегда, хорошо. Но с отъездом туда генерал несколько поспешил: на родине явно наметилось некое брожение. Назначение Барабульки произвело всяческие слухи и толки. В частности, остро встал еврейский вопрос. Никогда раньше в Крыжовинске он не стоял, и в «белом доме» подрастерялись.

Откуда взялось проявление мракобесия, определить было трудно. Едва ли Зиновия Моисеевича когда-нибудь знали в широких народных массах, да и о новом его амплуа (по крайней мере, сразу) узнало не такое уж большое количество крыжовинцев. Телевидение о нём скромно умолчало, а тиражи газет упали за последнее время ещё сильнее. Так что налицо была чья-то злонамеренная активность. Чья? Это предстояло выяснить.

Косвенные улики отыскались очень быстро. На очередном заседании Думы группа депутатов потребовала включить в повестку дня вопрос о Барабульке. Вернее, о насущных проблемах реформирования агропромышленного комплекса. Едва прибывший из Баден-Бадена, генерал-губернатор выразительно посмотрел на спикера Карасина. Тишайший Михаил Алексеевич совершенно безмятежно смотрел куда-то мимо. Зал волновался, и пауза явно затянулась. Григорий Владимирович ещё выразительнее поглядел на спикера.

– Ставлю вопрос на голосование. Кто «за»? – наконец откликнулся Карасин.

Желающих заслушать информацию оказалось большинство. Пришлось Григорию Владимировичу подняться на трибуну и сделать краткое сообщение. Не вдаваясь в специальную терминологию, губернатор напомнил интересующимся, что он (губернатор) не так давно получил кредит доверия от населения, а значит, вправе брать к себе в команду тех, кого считает нужным. «Я ему доверяю!» – закончил Мироедов свою речь в защиту Барабульки.

Всё время, пока в Думе шло выяснение еврейского вопроса, само это словосочетание «еврейский вопрос» ни разу вслух упомянуто не было. Говорили о недостатке знаний у претендента в Столыпины, о слабости законодательной базы, о необходимости обсудить кое-какие аспекты дополнительно… В курилке один из генеральных директоров со следами канарского загара на лице рубанул без церемоний: затея правильная, только вот вместо доцента надо бы назначить профессионала. «Да любого из наших», – добавил крепкий хозяйственник.

В общем, идиллия в местном парламенте закончилась. Право губернатора подбирать себе исполнителей сомнению подвергать не стали, но постановили: заслушать лично Барабульку по итогам уборочной.