История города К.

Чтобы решить, как реагировать на антисемитскую вылазку, Мироедов созвал ближайших советников. Генерала в том ведомстве, где он служил, воспитывали в духе интернационализма, так что требовалась глубокая и всесторонняя экспертная оценка. Мнения разделились. Победила все-таки точка зрения начальника Крыжовинского телевидения. На этом посту он не так давно сменил самого Карасина и буквально рвался в бой за генеральский имидж. Григорию Владимировичу такой энтузиазм понравился больше, чем уклончивые рассуждения других экспертов.

И Крыжовинское телевидение приударило по антисемитам. И крепко приударило! Людей, развязавших грязную кампанию в Думе, громогласно заклеймили позором. За Барабульку и его передовой проект с голубого экрана выступали и доярки, и свинарки, и трактористы. Уверяли, что впервые за многие годы на селе забрезжила надежда. Требовали убрать руки прочь от смелого реформатора.

Так о существовании Зиновия Моисеевича узнало большинство крыжовинцев, доселе пребывавшее в неведении. Только слухи и толки после этого умножились в геометрической прогрессии. Рейтинг Мироедова медленно пополз вниз.

Сегодня, по прошествии ряда лет, мы можем оценивать ситуацию более спокойно, нежели основные участники тех событий. Нам легче окинуть взором все имевшиеся обстоятельства и сделать правильные выводы. Тогда, в ходе напряжённой борьбы за лучшее будущее для крыжовинцев, не каждый, даже будучи в звании генерала, мог сделать абсолютно безупречный ход. Вот и в истории с Барабулькой, наверное, можно было проявить чуть больше хладнокровия, и ничто не вышло бы за рамки думских курилок. Ах, если бы каждый политик заранее знал своё завтра…

Доцент Барабулько очень рьяно взялся за дело. Один за другим брались займы и кредиты. Как по мановению волшебной палочки возник оборудованный по последнему слову техники офис. На закупку всего необходимого для свободной экономической зоны за рубеж устремились многочисленные представители с доверенностями и без. Сам Зиновий Моисеевич в комиссарском пыльном шлеме без устали мотался по селам и деревенькам, лично осматривал коровники и свинарники, давал интервью на фоне громадной кукурузы. Пару раз на том же фоне вместе с ним снялся и генерал Мироедов, подкрепив собственным авторитетом здоровое начинание.

Но отдельные депутаты всё равно не вняли голосу разума. Как только завершилась уборочная страда, преобразователя природы затребовали к ответу. Вернее, пока для отчета. Регламент есть регламент: вооружившись графиками и диаграммами, Барабулько отправился на думскую Голгофу. По такому случаю на места для приглашенных набилось немало крепких хозяйственников из сельской местности.

Зиновия Моисеевича слушали невнимательно, хотя красноречие его не знало границ. Генеральные директора откровенно давали понять, что графики графиками, а уж их-то на мякине не проведёшь… Когда открылись прения, ораторы обращались в основном не к Барабульке, а непосредственно к Мироедову. В крайне деликатной форме они давали понять, что человек не вполне подготовлен к решению задач, и всеподданнейше просили усилить кадровую составляющую проекта.

Барабулько пытался отвечать и раз-другой допустил обидные намеки. Атмосфера мигом накалилась. В зале стало шумно. Тогда реформатор вынул портфель из-под трибуны и заявил, что не держится за него. «Да он депутатов не уважает!» – раздалось под сводами крыжовинского парламента. Спикер Карасин предложил устроить перерыв.

В перерыве доцент бросился к Мироедову. Григорий Владимирович был хмур и зол. В родном ведомстве его не учили торговаться. Возражений и обсуждений там вообще не терпели, поэтому генералу было дико наблюдать этот разгул демократии. Встать и по-военному четко подать команду Мироедов не мог (не имел права), а старший над этой гоп-компанией почему-то помалкивал. По-хорошему следовало бы достать папочку с завязками, и самые оголтелые оппозиционеры сделались бы шелковыми. Однако теперь, когда всё стало достоянием гласности, это выглядело бы расправой за критику.

– Григорий Владимирович, а может быть, лучше… – начал было доцент.

– Нет, Зиновий, – веско произнёс генерал-губернатор. – Иди и работай!

В общем, как-то невзначай дискуссия о Барабульке превратилась чуть ли не в вотум доверия Мироедову. Далее на сессии Григорий Владимирович без обиняков рубанул, что проект – его собственное детище, и сомнений в его значимости (как и в действиях Барабульки) быть не может. После чего предложил народным избранникам определиться. Избранники приняли отчет аграрника-политтехнолога к сведению и этим ограничились.

Придя домой, Мироедов дал волю чувствам. Не поехав на любимую рыбалку, он ходил взад-вперёд по комнате и мысленно прокручивал перед собой характернейшие думские сцены. По мере прокручивания всё яснее проступала предательская роль спикера Карасина. Наконец Григорий Владимирович хватил кулаком по столу. Адъютанту было велено срочно вызвать начальника контрольного управления и шефа Крыжовинского телевидения.