История города К.

Тут же произошел обмен делегациями. Борис Минаевич постоял на Великой китайской стене, глядя в степь, отведал утку по-пекински, а в ответ на крыжовинскую землю ступил товарищ Сюй Цзин – глава народного правительства провинции Сюйцин и одноименного города. На неформальных переговорах выяснилось, что родной дедушка товарища Сюй Цзина и был тем самым легендарным товарищем Сюем, который в юности устанавливал советскую власть в Крыжовинске (См. главу «Предыстория» – Прим. автора). Члены совета ветеранов при этом известии прямо прослезились. Переговоры увенчались конкретным соглашением: на празднование юбилея из Китая приглашалась тысяча представителей передовой общественности, а также, в дополнение к ним – группа монахов монастыря Шаолинь. Монахи пообещали разучить и показать по этому случаю новую боевую композицию.

И вот день знаменательного юбилея настал. Стояла ранняя чудная осень, почти совсем неотличимая от лета. Вечер накануне праздника был особенно тёплым и тихим, только стемнело немного раньше обычного. Обстановка в парках и скверах была идеальной для влюбленных. Борис Минаевич коснулся щекой подушки в прекраснейшем расположении духа. А когда открыл глаза по звонку будильника, ему сперва показалось, что ещё продолжаются закатные сумерки. Градоначальник тряхнул головой и подошел к окну.

Небо над утренним Крыжовинском было хмурым и практически без просветов. Сердце сжалось от гадкого предчувствия. Отогнав его могучим усилием воли, мэр велел принести кофе и одеваться. В связи с юбилеем Борис Минаевич облачился в идеально белый костюм, сшитый по фигуре из тончайшей ткани. Помощницы заахали и заохали от восторга. Усы и прическа на голове тоже смотрелись безупречно. Под зловещее погромыхивание где-то очень высоко и далеко начальственный кортеж выдвинулся месту сбора праздничной колонны. Там уже реяли знамена и трепетали гирлянды воздушных шаров.

В вышине грохотало уже вполне отчетливо. Воздух как будто сгустился и потянуло холодком. Мэр посмотрел на часы: оставалось ещё несколько минут до подхода эскорта из юных барабанщиц. Свита волновалась. Кто-то сломя голову побежал за зонтом, кто-то куда-то принялся звонить (уж не в небесную ли канцелярию, как язвила потом недружественная пресса). Наконец барабанщицы подоспели и построились. Главный церемониймейстер взмахнул жезлом и… серое небо разорвала громадная молния. Секундой позже донесся удар грома. Начался ливень, прецедента которому метеорологи так и не отыскали потом, как ни старались.

То же самое, наверное, случилось бы, если бы кто-то невидимый пустил в ход гигантский шланг. Знамёна мгновенно пропитались водой и обвисли, как тряпки. Воздушные шары куда-то улетели. Единственный зонт, принесенный все-таки адъютантом, был грубо смят порывом ветра. О том, чтобы продолжать движение в этих экстремальных условиях, не могло быть и речи. Бориса Минаевича, обхватив то ли за плечи, то ли за талию, экстренно эвакуировали к боковому крыльцу мэрии. Белейший и прекраснейший его костюм просто набух от влаги, на глазах потеряв первоначальный цвет. Усы смялись, прическа была безобразно растрепана.

Что-либо ужаснее этого градоначальник и представить себе не мог. Даже язык у Бориса Минаевича временно отнялся от подобного коварства природы, а на глазах у лидера честной власти выступили слёзы. Рядом всхлипывала старшая помощница, пытавшаяся спасти остатки макияжа. Команда суетилась и старалась по мере сил исправить положение. Бросились отжимать и пиджак, и брюки шефа, для чего их пришлось временно снять. Кто-то по неопытности взялся отжать и дорогой шелковый галстук. Когда поняли, что это бесполезно, послали за другой парой и заодно за целой партией самых больших зонтов. Дрынникова там же, в подъезде, переодели в сухое и высморкали.

Проход колонны пришлось отменить. Речь перед микрофонами всё же имела место, хотя слушала ее жалкая горстка – в основном стойкие ко всему китайцы. Товарища Сюй Цзина, правда, не сразу смогли найти в образовавшейся давке и суматохе. Даже предположили было, что его, не отличавшегося богатырской статью, смыло в канализацию. Слава Богу, международного скандала не произошло.

Выступление монахов из Шаолиня вместо центральной площади состоялось в большом банкетном зале мэрии. Самым обидным во всей этой истории было то, что на утро следующего дня солнце над Крыжовинском засияло с удвоенной силой и быстро уничтожило всякие следы ливня. Напрасными оказались долгие и трудные приготовления. Почти нетронутыми остались даже шашлыки, ожидавшие любимых сограждан под открытым небом, в каждом сквере и парке, вместе с воздушными шарами.