История и теория наций и национализма

Э. Геллнер отметил и другое внутреннее противоречие национализма: «Основной обман и самообман, свойственный национализму, состоит в следующем: национализм, по существу, является навязыванием высокой культуры обществу, где раньше низкие культуры определяли жизнь большинства, а в некоторых случаях и всего населения. Это означает повсеместное распространение опосредованного школой, академически выверенного, кодифицированного языка, необходимого для достаточно четкого функционирования бюрократической и технологической коммуникативной системы. Это замена прежней сложной структуры локальных групп, опирающихся на народные культуры, которые воспроизводились на местах – и в каждом случае по-своему – самими этими микрогруппами, анонимным, безличным обществом со взаимозаменяемыми атомоподобными индивидами, связанными прежде всего общей культурой нового типа. Но это противоречит тому, что проповедует национализм и во что горячо верят националисты. Национализм обычно борется от имени псевдонародной культуры. Он берет свою символику из здоровой, простой, трудовой жизни крестьян, народа… Если национализм добивается успеха, он устраняет чужую высокую культуру, но не заменяет ее старой низкой культурой. Он возрождает или создает собственную высокую (обладающую письменностью, передающуюся специалистами) культуру, хотя, конечно, такую культуру, которая имеет определенную связь с прежними местными народными традициями и диалектами»[132].

Национализм противоречит имперскому характеру государства. Империя по определению представляет собой конгломерат разных народов, что противоречит главному принципу национализма (совпадению этнических и политических границ). Поэтому империя обычно негативно относится к любым видам национализма, усматривая в них истоки сепаратизма. Но вместе с тем для империй часто характерен национализм титульных наций (великодержавный национализм, шовинизм и т. д.). И национализм в регионах нередко является реакцией на русификацию, германизацию и другие политические практики в империях.

В связи с этим неизбежен вопрос, как национализм соотносится с государством (раз это теория политической законности, власть своего этноса). Государство, по М. Веберу, – это такая организация внутри общества, которая владеет монополией на законное насилие. Другими словами, насилие может применяться только центральной политической властью и теми, кому она дает такое право. Эта совокупность организаций, имеющих законное право на насилие, на принуждение, и есть государство. Э.Геллнер несколько конкретизировал данное определение: «…Государство – это специализированная и концентрированная сила поддержания порядка. Государство – это институт или ряд институтов, основная задача которых (независимо от всех прочих задач) – охрана порядка. Государство существует там, где из стихии социальной жизни выделились специализированные органы охраны порядка, такие, как полиция и суд. Они и есть государство»[133].

Когда национализм становится частью официальной (или негласной) идеологии, он проявляется в системе административных кадровых назначений или запретов на профессию, политике в отношении армейских и судебных кадров, в поддержке или запрете определенных культурных феноменов (СМИ, литературы, искусства и т. д.). Это может вылиться в официальные или неофициальные, но негласно поощряемые акты насилия националистического характера (погромы, этнические чистки и т. д.).

Проблема национализма возникает, когда государство нездорово. Национализм – суть симптом болезни страны. Германский фашизм (национал-социализм) вырос именно из этого: Германия была унижена, загнана в угол, поставлена на колени проигрышем в Первой мировой войне, позорным Версальским миром 1919 г. и отреагировала рождением радикального национализма, который утопил в крови полмира. Но и природа реакции очевидна: понятно, почему за Гитлером пошла масса простых немцев. Им казалось, что они «возрождают Германию», борются за «жизненное пространство» для своей нации. Потом наступило слишком позднее прозрение, когда они ужаснулись масштабам преступлений нацизма против человечества. В послевоенной Германии проводилась специальная политика идеологической денацификации общества, радикального осуждения преступлений гитлеровской Германии. Кровавая история III Рейха – зловещий пример того, до чего может довести радикальный национализм.

Молодые демократии Восточной Европы и постсоветского пространства практически все больны национализмом именно в силу их политической нестабильности, экономической отсталости, культурной неразвитости. Не стоит надеяться, что эта проблема имеет быстрое и очевидное решение. Как писал Р. Брубейкер, национальные конфликты в принципе не имеют решения в силу самой природы национализма. Они не «решаются» или «разрешаются», а просто гаснут со временем, когда для их участников меняются приоритеты развития[134].

Р. Брубейкер в своей работе предложил развенчание шести мифов о национализме[135]: