История искусства после модернизма

В 1950-е годы Паолоцци стал членом той маленькой «Независимой группы» (Independent Group), из которой вырос английский поп-арт. Зимой 1952 года он представил группе свои Bunk-коллажи, которые считал сигналом к сопротивлению «высокому искусству». В 1953 году группа выступила с выставкой «Параллели жизни и искусства» (Parallel of Life and Art), на которой была объявлена война музейным экспонатам – это был критический ответ выставке «Рост и форма» (Growth and Form). На последней знаменитый художественный критик Герберт Рид[115] в очередной раз заявлял о важности идеалов автономного искусства и исторических максимумов. Но только в 1956 году случился вожделенный скандал благодаря выставке «Это – завтра» (This is Tomorrow), на которой была сброшена с пьедестала повестка авангарда – провозглашение будущего – и новым идеалом объявили выход из истории искусства. Этот шаг еще пока не был попыткой увести историю искусства в неизвестное будущее, но способом отбросить представления о ее цельной непрерывности.

Иконой нового антиискусства стал известный коллаж Ричарда Хамильтона, ил. 21 который, однако, в каталоге и в качестве афиши выставки немедленно стал программным изображением направления «новый брутализм» (New Brutalism). Пародиен уже сам вопрос, которым художник озаглавил свою работу: «Так что же делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными?» (Just what is it that makes today's homes so different, so appealing?). Трофеи банальности превращают «дом, милый дом» в арену публичного потребительства. Вот в центре комнаты позирует бодибилдер с поп-ракеткой в руке, явно из рекламной листовки о спорте или фитнесе, безликий и анонимный, как идол потребления. Своеобразие данной работы заключалось не только в том, что это был новый тип коллажа, созданного с помощью новых псевдосредств. Она имитирует в псевдопространстве некую связность, которая, тоже являя собой чистую иллюзию, наталкивает зрителя на вывод, что мир потребления пронизывает все его жизненное пространство.

ил. 21

Ричард Хамильтон. Так что же делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными? Коллаж, 1956. Художественная галерея, Тюбинген. Коллекция Георга Цунделя

Подобные акции дали столько импульсов, что сегодня поневоле вспоминаются как события в истории искусства – даром, что они были направлены на то, чтобы подорвать авторитет ее слова. Одно только появление коллажа Хамильтона уже казалось проблемой, потому что работа выглядела пародией на то, что художник в собственных текстах называл новым художественным идеалом. И неразрешимым становится вопрос: какую функцию берет на себя искусство, если перед ним стоит задача выйти из истории и раствориться в «реальном мире», но при этом остаться искусством? Ведь не будучи ни рекламой, ни товаром, этот коллаж может быть только искусством (товаром культурного характера). Ричард Хамильтон и Лоуренс Аллоуэй как идеологи группы отказались от какого бы то ни было символического языка и даже от автономной эстетики во имя «повседневного опыта». Они стремились слить воедино изящные искусства и популярную культуру. Фактически это означало, что в искусстве следует искать повседневность – и воспринимать его нужно подобно тому, как воспринимают ее. Выходом из этого явного противоречия стало провозглашение новой эстетики, а не полный отказ от эстетики как таковой – так дискуссия перешла на новый уровень.

Взаимоотношения искусства и рекламы вдруг обернулись проблемой, которая подрывала прежнее понимание художественного замысла. Теперь воспроизведение было переосмыслено как способ комментирования мира – так некогда произведение (искусства) было средством самовыражения художника. Противоречия, в которые искусство втягивало своего зрителя, саботировали историю искусства, ведь она больше не могла позволить себе следовать привычным шаблонам, даже если на практике так и происходило. Временна́я форма искусства растворилась во временно́й форме медийного мира, который это искусство отражает, критикует и комментирует. Оно усвоило стиль общества, ставшего теперь его центральной темой, и отложило в сторону свои прежние задачи – а вместе с ними и неразрешенные проблемы. Все эти наблюдения не являются критикой произошедшего, но позволяют выявить сложности, связанные с описанием новой роли искусства.