История искусства после модернизма

В 1764 году Иоганн Иоахим Винкельман опубликовал в Дрездене свою книгу «Историю искусства древности» (Geschichte der Kunst des Alterthums). ил. 32 Ее выход стал сенсацией: впервые автор «истории» своей главной темой избрал непосредственно искусство. Процитировав в предисловии «Оратора» Цицерона, Винкельман пояснил, что он использует термин «“история” в более широком значении», чем это принято в греческом языке. «Простое описание событий в хронологическом порядке» не было его целью, равно как и составление обычных биографий художников. Нет, он намеревался возвести конструкцию «научной системы» и исследовать «с помощью произведений» «сущность искусства» в узком смысле, а не просто рассуждать о «внешних обстоятельствах», квалифицируя искусство исключительно в контексте всеобщей истории. Поэтому Винкельман критиковал всех предшественников, которые, не вникнув «в сущность и внутренний мир искусства», просто рассказывали истории об искусстве.

ил. 32

Титульный лист книги Иоганна Иоахима Винкельмана «История искусства древности». Дрезден, 1764

Цитирование Цицерона оказалось весьма кстати. Живя в Риме, куда стекались любители искусства со всей Европы, Винкельман хотел описать не римское искусство, а греческую классику как память и идеал, но из-за отсутствия греческих оригиналов еще не мог составить о них верного представления. То есть замысел был своеобразным: выбрать темой не искусство собственного культурного окружения, а античное искусство и непосредственно искусство греков. Почти все свелось к воображаемой истории – воображаемой в двух ее аспектах: метода и предмета. Древняя Греция с ее свободным обществом для Винкельмана олицетворяла идеальную среду для зарождения истории искусства. Но он действовал настолько «систематично» (по выражению самого автора) и вызвал к своей теме такое любопытство, что с тех пор историю искусства предпочитали писать по заданному им образцу – историю, где речь шла о подлинном, настоящем искусстве.

Искусство было не просто собирательным понятием, но самостоятельной концепцией, не требующей обоснования в виде подтверждающих ее тезисы произведений. Наоборот, она могла свидетельствовать против уже созданных работ, если они не удовлетворяли ее критериям. Парадоксально, но это давало право сетовать на отсутствие искусства всякий раз, когда уже созданные или создающиеся произведения противоречили определенным параметрам. Как концепция искусство было либо абсолютным (в XVIII веке), либо ретроспективным (в XIX веке). Тем не менее общепринятым был исторический нарратив, который стал матрицей для организации дискурса. Сущность того, что именовали искусством, была выведена за рамки универсальной схемы, называемой историей искусства. И наоборот, все, что входило в нее, сначала следовало объявить произведением, независимо от того, думали ли вообще его создатели в процессе творчества об искусстве. Венская школа, взявшая на себя в конце XIX века главенство в этой области, объясняла все (от «позднеримского прикладного искусства» до модернизма) посредством аксиомы о существовании единой истории, которая, в свою очередь, служила подтверждением единства мирового искусства, понимаемого как западное. Но такой универсализм был поздним явлением и, видимо, подпитывался гегемонистскими устремлениями Австрийской империи, чья восточная экспансия, в конце концов, вышла за пределы собственных культурных границ.