История искусства в шести эмоциях

[…] настанет худшее время, настанет жестокое время, время смертей и бунтов, так что все будут трепетать, горе тем, кто будет жить тогда, они содрогнутся, став свидетелями гибели массы людей […] мы испортили Италию, скажут ее враги, мертвы прелаты, распроданы великие мастера, Италия обезлюдела, прекрасные дворцы лежат в руинах, разрушены дома, всё обратилось во прах, […] перед нами разверзаются врата ада.

Джироламо Савонарола. Италия навсегда останется примером беды и вины,

1496

На грешников Микеланджело (рис. 41, стр. 188) указывает рука грозного судии, Христа, которому никто не смеет перечить. Их грешные души томятся в тяжелых, деформированных телах, свидетельствующих об их невыносимых страданиях. Только со вторым пришествием Иисуса они осознали, что их мучения будут длиться вечно. Это знание исказило и сморщило их лица, заставило глаза вылезти из орбит, а их кожа потемнела, как будто присыпанная пеплом. Их тела сдуваются от укусов дьявола, как воздушные шары, а руки вытянуты в тщетной надежде отдалить неминуемые страдания.

Совершенство блаженных, с легкостью возносящихся к небесам в правой части фрески, противостоит кошмарной картине, разворачивающейся в ее противоположной части. Чистый свет благословения уступает место тяжелым дождевым облакам, экстатические выражения и блаженные улыбки праведников сменяются на разинутые рты, впалые щеки и нахмуренные лбы грешников. Движимый неустанным познавательным любопытством, Микеланджело воспроизводит в «Страшном суде» весь спектр выражений лиц, подсмотренных им у мужчин и женщин, находящихся во власти сильных эмоций. Возможно, что именно страдание придает лицу особенную выразительность, потому что мучение изменяет тело и лицо человека гораздо сильнее, чем наслаждение. Созданные Микеланджело фигуры стали образцами для всех будущих поколений художников, поскольку ему удалось достигнуть невиданной до тех пор интенсивности выражения страдания. Эти образы явились плодом его глубоких размышлений над словами Савонаролы, проникнутыми страстью и состраданием. Буонарроти достиг в росписях потолка Сикстинской капеллы и на фреске «Страшного суда» невиданной ранее выразительности, в то время как множество художников, подражавших ему, смогли создать лишь слабые копии с его мощных образов.

Как, например, в изображении мучений святого Себастьяна на полотне Тициана в «Полиптихе Аверольди» (рис. 42), хранящемся в церкви Сант-Назаро-э-Чельсо, в Брешии. Человек, неумело привязанный к дереву, сраженный стрелой, поразившей его под ребра. В Сикстинской капелле можно видеть «Наказание Амана», послужившее прообразом этой фигуры, под которой художник поставил свою подпись, почти бросив, таким образом, вызов Микеланджело. Брешианский святой занимает почти всё пространство картины, развернув торс в отчаянной попытке удержаться и не рухнуть на землю, в то время как две тонкие веревки, которыми он привязан, едва удерживают вес его тела. Очевидно, что Себастьян страдает от раны, открывшейся на его прекрасном теле, вылепленном из мощных мышц, вид которых смягчают рассыпавшиеся по плечам кудри. Святой, застигнутый в состоянии своей человеческой слабости, служит скорее ярким примером кротости и смирения. Себастьян очень далек от иконографии, существовавшей в то время. На дворе стоял 1522 г., и католическая церковь не хотела больше притворяться. Римский воин, привязанный к дереву и сраженный дротиком, уже не поднимал взор к небу, благословляя свои невыносимые страдания. Его самопожертвование должно было вызвать сочувствие у верующих, побуждая их верить в божественное милосердие, помогавшее человеку переносить нестерпимые мучения.

Рис. 42. Тициан Вечеллио. Полиптих Аверольди (деталь). 1520–1522. Дерево, масло. Церковь Сант-Назаро-э-Чельсо, Брешия