История испанской инквизиции

Но только 17 сентября вышеупомянутые фолианты были доставлены папе, при этом выражалась надежда на скорое их возвращение в нераспечатанном виде, ибо теперь инквизиция изъявила желание самостоятельно пересмотреть дело. Испанская сторона просила папу, прежде чем он заглянет в фолианты, подумать о том унижении, которому в этом случае подвергнется личность короля и Испанское королевство в глазах всего христианского мира. Папа остался глух к этому воплю и возвратить документы отказался. Он поручил изучить их кардиналам Луго и Альбини и на основе их заключения заявил в июне 1652 года тогдашнему представителю Испании кардиналу Тривульсио, что в деле есть целый ряд противоречий и что оно не что иное, как акт мести. Но, добившись принципиальной победы и не заинтересованный в деле Вильянуэвы по существу, Иннокентий X кончил тем, что через нунция сообщил, что передает его в руки короля. Очевидно, что Вильянуэва был для него пешкой в дипломатической игре с Мадридом.

Вильянуэва умер в Сарагосе 21 июля 1653 года. Вскоре после его смерти инквизиция пыталась возобновить над ним процесс; ее целью было, во-первых, подтвердить право своей юрисдикции и, во-вторых, путем конфискации завладеть его имуществом. Однако папа Александр VII в 1661 году этот процесс запретил, но вовсе не потому, что его заботило сохранение доброго имени Вильянуэвы, а потому, что инквизиция опять вторгалась на территорию, которую курия считала своей.

Когда на испанский престол сели в лице Филиппа V Бурбоны, инквизиция лучше, чем Римская курия, приспособилась к новым порядкам. Папа долго еще боролся за свою гегемонию, но вынужден был медленно, шаг за шагом, уступать. Закон 1705 года, которым запрещались апелляции в Рим и публикация в Испании без разрешения короля каких бы то ни было документов, исходящих от пап, нанес окончательный удар по амбициям курии играть самостоятельную роль во внутренних испанских делах.

Глава двенадцатая Государство и инквизиция

Как сторонник абсолютизма Фердинанд II Католик не мог, разумеется, сочувствовать усилению в Испании власти папы и однажды даже запретил пребывание в своей стране папскому нунцию и легатам. На инквизицию он смотрел не как на средство увеличения авторитета католической церкви, а как на средство усиления собственной власти, которой отныне должен был принадлежать решающий голос не только в светских делах, но и в духовных. Этим объясняется, почему дальновидный король так настойчиво требовал для себя права называть кандидатов в великие инквизиторы и в члены Супремы; правда, первоначально предполагалось, что этим вмешательство Фердинанда в дела инквизиции ограничится. Но Фердинанд толковал свое право контроля над деятельностью инквизиции в самом широком смысле — явочным порядком он стал принимать участие в назначении и смещении ее низших служителей, так что и Торквемада вынужден был официально признать за королем это право, подчеркнув в своих знаменитых инструкциях значительность роли короля во всех делах инквизиции. Но раз великий инквизитор мирился с правом вмешательства Фердинанда в инквизиционные дела, то и кортесы, естественно, стали обращаться к нему с различными ходатайствами об изменении некоторых суровых мер инквизиции и вообще о преобразовании ее деятельности.

Впрочем, король собственной властью не предпринимал никаких принципиальных шагов. Но при этом он вмешивался во все мелочи сложной жизни инквизиции и не оставлял без внимания ни одного инцидента, который даже косвенно мог быть в той или иной степени вреден интересам королевской власти. С особенным усердием он наблюдал за финансами инквизиции; без его согласия она не могла производить никаких расходов и даже выдавать жалованье своим служителям. С другой стороны, он совершенно не касался духовных дел инквизиции и никогда не высказывался по поводу наложенных трибуналами на еретиков епитимий или провозглашения того или иного обвиняемого еретиком.

Порой Фердинанд вмешивался, если видел злоупотребления, совершаемые отдельными трибуналами, и смягчал чрезмерно жестокие наказания. Напомним о его письмах к папе Юлию II, в которых он указывает, что с 1492 года много евреев и мавров приняли христианство, и было бы несправедливо обращаться с ними крайне строго, так как они еще не достаточно крепки в новой вере. Характерно, что Фердинанд неоднократно намекает Юлию II, что не следует инквизиторам чересчур усердствовать в своей деятельности — умеренность часто полезнее строгости. В 1508 году он запретил насильно обращать мавров в христианство и приказал освободить из тюрьмы тех, кто арестован за нежелание стать христианами. В 1510 году Фердинанд даже приказал инквизиторам разрешить маврам, принявшим христианство, снова переходить в мусульманскую веру.