Мама присоединилась к комитету по оказанию помощи беженцам, возглавляемому мадам Бенатар. Было создано еще больше лагерей, людям требовались лекарства и помощь в оформлении вида на жительство, как нам, когда мы только сюда приехали. Мама говорит, что долги следует возвращать, даже если мы пробудем здесь недолго. Ее немного раздражает, что получение наших американских виз затягивается, хотя папа проводит в консульстве столько времени. Меня так и подмывало сказать, что ей следует поинтересоваться у мистера Стаффорда Рида, почему так происходит. Поскольку сама я начинаю подозревать, что папа оказался весьма полезным звеном в какой-то секретной системе, и по этой причине мистера Рида вполне устраивает, что наши визы задерживаются. Скорее всего, папа надеется, что, помогая им, он получает определенные гарантии, а также на то, что его тайная работа обеспечит нам теплый прием в Америке.
Я бы хотела спросить папу, верны ли мои выводы, но знаю наверняка, что он мне не скажет. Секрет есть секрет.
Я собираюсь попросить Кензу показать мне, как приготовить
(Получается около 50 маленьких печений)
2 яйца + 1 яйцо разделить на белок и желток.
1/2 чайного стакана сахара
1/2 чайного стакана топленого масла
3 столовых ложки меда
4 чайных стакана муки
(Просейте муку с 1 чайной ложкой пищевой соды и 1 чайной ложкой пекарского порошка)[34]
Щепотка соли
Цедра апельсина
В большой миске взбейте 2 яйца плюс отделенный белок (желток отложить на потом) и сахар. Добавьте сливочное масло, мед и апельсиновую цедру и взбивайте еще некоторое время. Затем добавьте просеянную муку и все тщательно, пока тесто для печенья не станет достаточно мягким, чтобы его можно было скатать руками в маленькие шарики. Выложите шарики на смазанный маслом противень и смажьте взбитым яичным желтком. Выпекать в духовке 10–15 минут.
Дневник Жози – вторник, 29 апреля 1941 года
Сегодня утром мама организовала в нашем доме встречу для дам, заинтересованных в поддержке работы Комитета по оказанию помощи иностранным беженцам. Мадам Бенатар как его директор должна была выступить перед ними, и я с нетерпением ждала новой встречи с ней. Также должен был присутствовать представитель еврейской общины – его пригласили приехать и рассказать о некоторых проблемах, с которыми сталкивались люди, пытавшиеся спастись от нацистов и застрявшие в Касабланке. Мама попросила нас с Аннет дежурить у дверей и встречать прибывающих гостей, потому что Кенза будет занята закусками.
Мадам Бенатар приехала рано, и она была такой же доброй и интеллигентной, какой я запомнила ее в вечер званого ужина. Затем стали появляться другие дамы, и мы с Аннет постоянно открывали дверь и указывали, как пройти в гостиную. Собрание должно было вот-вот начаться, все присутствующие потягивали мятный чай и ели медовые пирожные, приготовленные Кензой, когда раздался очередной стук в дверь.
Аннет пошла открывать, и я услышала, как она сказала:
– О! Мне очень жаль, но моя мама сейчас занята, поэтому она не может дать вам никаких денег. Пожалуйста, не могли бы вы прийти, например, завтра?
Я высунулась, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает, и увидела на пороге женщину очень бедного вида в черном платке, низко надвинутом на лицо. Услышав слова Аннет, она подняла голову, и шаль немного соскользнула с ее плеч. Я думаю, что мы с сестрой одновременно вздрогнули, увидев ее глаза, которые были совершенно опухшими и воспаленными, почти закрытыми, в липкой слизи, которая привлекала мух. Это выглядело так болезненно, что мои собственные глаза защипало от сочувствия. Дама начала что-то говорить, как вдруг кто-то, стоявший на улице позади нее, произнес мое имя. Я удивилась, увидев Феликса. И только тогда поняла, что бедная женщина с ужасно больными глазами – его мать, которую я знала по лагерю беженцев.
– Привет, Жози, – сказал Феликс, заметив меня за плечом Аннет. – Мою маму пригласили выступить на собрании.
Он выглядел пристыженным и смущенным, потому что слышал слова Аннет.