История казачества

С другой стороны, общественность в целях обслуживания армии и облегчения условий ведения войны также приобретала уверенность и поднимала свой авторитет в отношении той же верховной власти. После решения государя стать во главе армии и отъезда его на фронт общегосударственная власть, по существу, оказалась в руках его заместителей – министров и главного претендента на верховную власть – председателя Государственной Думы. Две возросшие государственные силы – высшее военное командование и члены Государственной Думы – постепенно сближались, имея между собой императорскую власть и создавая условия для полного ее поглощения.

Средства достижения этой цели с той и другой стороны были одни и те же. Все неудачи и неизбежные тяготы войны командный состав и общественность относили на счет отжившего государственного строя и непригодности правительства. Проявившаяся в начале войны неспособность высшего командования вести военные операции в размерах, представленных войной, заставляла бездарное командование искать оправдание своей бездарности в общегосударственных порядках и лицах, ответственных за них. Тяжелые неудачи, происшедшие исключительно по вине высшего командного состава в Восточной Пруссии, переносились на военного министра, и для начала был повешен как главный виновник жандармский офицер Мясоедов, послуживший первым козлом отпущения бездарности других.

Та часть русской общественности, главною целью которой было проведение партийных программ в жизнь, для подрыва верховной власти пользовалась средствами не очень достойными, часто доводя их до полного цинизма. Усилия ее были направлены на подрыв морального престижа царской семьи. Она обвиняла царя в безволии и влиянии на управление страной императрицы, находившейся, в свою очередь, под влиянием Распутина настолько, что все министры, по их утверждению, назначались по его указанию, несмотря на то что большинство министров входило в состав Государственной Думы и назначалось по рекомендации ее членов; злые сплетни продолжали служить главной темой при обсуждении государственных непорядков. С точки зрения морали и цинизма общественность не останавливалась даже перед обвинением императрицы в интимных сношениях с Распутиным, а во внешней политике – в связи с немецким правительством, которому она якобы передавала секретные сведения, касавшиеся войны. Императора представляли человеком, занятым исключительно вопросами интимной стороны жизни, прибегавшего к возбуждающим средствам, поставляемым ему тем же Распутиным. Достойно внимания то, что нападки, направлявшиеся на честь императора, шли не только с низов высшего командного слоя и передовой общественности, но и со стороны многочисленной императорской фамилии и ближайших родственников царя. Личность государя, престиж династии и императорского дома служили объектами никем не сдерживаемой лжи и провокации. Со всех сторон деятельность сводилась к одному: цель оправдывает средства (режиссеры всей этой грандиозной травли знали свое дело и оставались в тени; хорошо организованная кампания шла как бы сама собой). К началу 1917 года моральное состояние русской общественности являло собой ярко выраженные признаки патологического состояния, изучение и объяснение которого относится к области массовой психопатии. Многие исследователи событий того времени объясняют их тем, что большая часть общественных деятелей, стоявшие близко к управлению страной, принадлежали к международным политическим тайным обществам, в том числе и часть высшего командного состава. Все они руководствовались принципом: для достижения поставленных целей все средства хороши. Отрицать силу тайных международных обществ, разумеется, нельзя, но приходится согласиться и с тем, что причины, двигавшие общим настроением высших слоев русского общества, крылись в более глубоких истоках духовного общественного состояния.

Сложившаяся и тысячелетия существовавшая самодержавная царская власть была властью по Божьему соизволению поставленной, и царь, как Помазанник Божий, от власти народа не зависел.