История Консульства и Империи. Книга I. Консульство

что действительно можно собрать в Ла-Манше десятков шесть или восемь канонерских шлюпок, даже, пожалуй, сотню, но ни под каким видом нельзя собрать больше, а 25 или 30 тысяч войска составляют крайний предел сил, какие можно высадить в Англии. По его мнению, наибольшая предвидимая опасность заключалась в высадке в Ирландии французской армии вдвое или втрое многочисленнее той, какая уже высаживалась некогда на этом острове, армии, которая, больше или меньше взволновав и опустошив страну, кончила бы, подобно предыдущей, тем, что оказалась бы разбитой и вынужденной сложить оружие. Сверх того, в Европе все еще оставалась по отношению к Франции скрытная неприязнь, которая скоро открылась бы вновь и перетянула силы Первого консула на сторону континента. Следовательно, вся опасность ограничивается разве что такой же войной, какая случилась во время революции: сам факт этой войны непременно предоставит Англии выгоду новых морских приобретений. По стечению множества несчастий и ошибок подобные расчеты оправдались на деле, но мы увидим, что в продолжении нескольких лет чрезвычайно серьезные опасности угрожали самому существованию Великобритании.

Уверенность англичан рассеялась при виде приготовлений, производившихся на булонском берегу. Они услышали о 1000 или 1200 плоскодонных судов; не зная, что число судов превышает 2000, изумились, однако скоро успокоились, не веря в возможность собрать суда и поместить их в гаванях Ла-Манша. Но сбор плоскодонных судов в Кале, последовавший несмотря на сопротивление многочисленных английских крейсеров, исправность судов в плавании и стрельбе, строительство обширных лагун для их размещения, установка грозных батарей для защиты судов, сосредоточение 150-тысячной армии, готовой сесть на суда, разрушали одно за другим их горделивую уверенность. Стало ясно, что подобные приготовления не могли делаться притворно, что Англия неосторожно вооружила против себя отважнейшего и искуснейшего из людей. Были, конечно, старики, уверенные в неприкосновенности своего острова, но правительство и предводители партий понимали, что при всех сомнениях нельзя отдавать на волю случая безопасность британской земли. Двадцать или тридцать тысяч французов, как бы ни были храбры, под чьим бы началом ни находились, не могли устрашить их, но 150 тысяч под предводительством Бонапарта вселяли трепет во всех. И это не являлось доказательством трусости: храбрейший народ в мире имел полное право встревожиться при виде армии, которая совершила столько великих подвигов и готовилась совершить еще больше.

Апатия континентальных держав усиливала опасность положения. Австрия не хотела за 100 или 200 миллионов навлекать на себя удары, приготовленные для Англии. Пруссия, если не в силу сочувствия, то в силу выгоды, оказывалась на стороне Франции. Россия порицала обе воюющие стороны, становилась судьей их поступков, но не заступалась формально ни за ту, ни за другую. Если французы не переступят пределов Ганновера к северу, то, по крайней мере пока, не оставалось надежды склонить русский двор к войне.

Приготовления должны были соразмеряться с опасностью. Флот не требовал больших работ, чтобы сохранить свое превосходство над французским. С самого же начала, готовясь к разрыву, вооружили шестьдесят линейных кораблей и набрали восемьдесят тысяч матросов. Потом, по объявлении войны, число кораблей увеличили до семидесяти пяти, а число матросов — до ста тысяч. Сто фрегатов и огромное множество бригов и корветов дополняли вооружение. Нельсон, с отборной эскадрой, планировал занять Средиземное море, блокировать Тулон и препятствовать новому покушению на Египет. Лорд Корнуоллис, с другой эскадрой, получил приказ блокировать Брест лично, а Рошфор и Ферроль — через подчиненных. Лорд Кейт, главнокомандующий всех морских сил на Ла-Манше и в Северном море, охранял английские и наблюдал французские берега. Вторым начальником являлся Сидней Смит: с 74-пушечными кораблями, фрегатами, бригами, корветами и несколькими канонерскими шлюпками крейсировал от устья Темзы до Портсмута и от Шельды до Соммы, с одной стороны прикрывая английский берег, с другой — блокируя французские гавани. Цепь легких судов, сносившихся между собой сигналами по всему протяжению моря, давала знать о всяком движении, примеченном во французских портах.