История Консульства и Империи. Книга I. Консульство

Надлежало отправиться во Францию. Жорж хотел иметь там при себе одного или двух принцев, но не требовал, чтобы они ехали вместе с ним. Он соглашался, что следовало все подготовить прежде, чем приглашать их, чтобы не подвергать риску продолжительного пребывания в Париже, на виду бдительной полиции. Он решил ехать вперед и появиться в Париже с шайкой шуанов, с которыми мог напасть на конвой Первого консула. Между тем Пишегрю должен был снестись с Моро, сначала через посредника, потом прямо в Париже. Когда бы наконец с той и другой стороны все оказалось готово, тогда только явились бы и принцы, накануне или в самый день исполнения замысла.

Итак, Жорж оставил Лондон и отправился во Францию с шайкой шуанов, на верность и твердость которых мог полагаться. Все они были вооружены как разбойники. Жоржа спрятал в поясе миллион франков векселями. Разумеется, не французские принцы, сами терпевшие крайнюю нужду, выдали суммы, находившиеся в руках заговорщиков. Деньги шли из общего источника, то есть из английской казны.

Офицер английского королевского флота, капитан Райт, бесстрашный моряк, плавая на легком судне, принимал на борт эмигрантов в Диле или в Гастингсе и высаживал их, по желанию, на тот пункт берега, который они указывали.

Когда Первый консул, убедившись в частых высадках шуанов, велел тщательнее прежнего стеречь берега Бретани, заговорщики переменили дорогу и стали высаживаться в Нормандии. Между Дьеппом и Трепором, в крутых скалах Бивилля, имелся тайный проход в расселине, посещаемый одними контрабандистами. Канат, прикрепленный к вершине утеса, спускался в расселину, доставая до поверхности моря. Заслышав условный крик, тайные стражи прохода выбрасывали канат, контрабандист хватался за него и взбирался на крутизну футов двести или триста, таща на плечах тяжелую поклажу.

Поверенные Жоржа отыскали этот путь и вздумали воспользоваться им. С целью укрепления связи с Парижем они устроили цепочку уединенных пристанищ в отдельно стоящих фермах, в замках нормандских дворян, верных и скромных роялистов, редко выезжавших из своих жилищ. Таким образом оказалось возможно доехать с берегов Ла-Манша до Парижа, минуя большую дорогу и не останавливаясь ни в одной гостинице. А чтобы не раскрыть тайну дороги, слишком часто пользуясь ею, дорогу оставили для важнейших лиц партии. Щедрая плата некоторым из роялистов, дававших приют беглецам, верность других роялистов, особенно же удаление от людных мест делали всякую нескромность затруднительной, а секрет — надежным, по крайней мере на некоторое время.

Таким-то путем пробрался Жорж во Францию. Отправившись на судне капитана Райта, он вышел на берег у бивильских утесов 21 августа 1803 года, в то самое время, когда Первый консул осматривал берега. В Шайо, одном из парижских предместий, Жоржу приготовили маленькую квартиру, откуда по ночам он мог добираться до Парижа, встречаться со своими сообщниками и устраивать предприятие, для которого прибыл во Францию.

Отважный и сметливый, Жорж обладал страстями своей партии, не обольщаясь ее мечтами, и лучше других видел, что осуществить возможно, а за что и браться не имеет смысла. Он из мужества пускался на то, на что его сотоварищи отваживались по ослеплению. Прибыв в Париж, он скоро уверился, что Первый консул не лишился доверия нации, как писали в Лондоне, что роялисты и республиканцы не так уж расположены к приключениям, как уверяли, что тут, как везде, действительность далеко не соответствует обещаниям. Но не в его характере было унывать, а особенно приводить в уныние товарищей, сообщая им свои замечания. Он принялся за дело. Как бы то ни было, для внезапного удара не требовалось поддержки общественного мнения, а по смерти Первого консула Франция за отсутствием лучшего средства оказалась бы просто вынуждена возвратиться под власть Бурбонов.

Жорж послал в Вандею агентов проверить, не захочет ли страна восстать снова по случаю призыва и не скажут ли тамошние призывники, что если уж служить, то лучше против революционного правительства, нежели за него. Но агенты Жоржа обнаружили Вандею погруженной в величайшую апатию. Из всех имен одно только его имя сохранило влияние, потому что его считали неподкупным роялистом, который предпочел изгнание милостям Первого консула. Вандейцы питали сочувствие к представителю дела, соответствовавшего тайным привязанностям всего народа, но никто уже не решался снова начать скитаться по чащам и большим дорогам. К тому же священники, самые искусные вдохновители простого народа, приняли сторону Первого консула.

Однако требовалось набрать таких удальцов, которые были бы и храбры и скромны. Два месяца находился Жорж в Париже, а едва набрал человек тридцать. Им не открывали цели их будущих действий, не давали знакомиться друг с другом. Они знали только, что их готовят для какого-то предприятия в пользу Бурбонов, и были этим довольны. Между тем им щедро платили, чем они также остались весьма довольны.